Кот, консьержка и другие уважаемые люди - Диляра Тасбулатова

– И что? (опять говорит бледный редактор – думает, наверно, кого ему привели?)

– Да ничего (говорю). Мы с этой мумией одно время дружили и ходили так по городу: все расступались. Я как-то ее привела ИНН мне помочь получить, а там очередь с пяти утра, но нас так впустили, безо всякой очереди. Расступились с уважением: я катилась, а она меня подталкивала, катила как бы.

Редактор вдруг говорит:

– Я не Малахов, у меня приличная программа.

– И такая же рейтинговая? (спросила я стервозно).

Он тут же оскорбился.

Но промолчал.

Надулся.

Но не погнал меня: программу-то выпустить надо было.

А ту девушку, которая стала как модель, а была 100 кг, мы так и не увидели. Она так и не пришла.

И я за двоих отдувалась: почему-то рассказав о фестивалях, Канне и Венеции. И даже Берлине. И ни слова – о диете.

Редактор потом сказал:

– Так даже лучше получилось, чем про лишний вес этот. Интереснее.

– Ага (говорю), вставили мы Малахову по первое число.

Позвонили мне с одного канала.

Говорят, мы передачу готовим о Любови Орловой и Григории Александрове.

Не могли бы вы, мол, помочь?

– Чем же я могу помочь? (говорю я). Я о них знаю столько же, сколько среднестатистический киновед. Не более того.

– А нам говорили, что вы снимали в Каннах у их внука квартиру…

– Ну, снимала. И что?

– Вот вы и расскажите, какой был этот внук, живые детали какие-нибудь про него.

– Ну, пусть он сам расскажет.

– А он уже умер.

– А! Жаль, неплохой был мужик.

– Ну вот видите, вот уже живые детали! Неплохой мужик – живая же деталь?

– Так и сказать: «Неплохой был мужик»? И все?

– Ну, нет, еще что-нибудь расскажите.

– Ну вот еще живая деталь – он был страшный алкоголик.

– Нет, этого рассказывать не надо.

– И жена у него, Мила, была стерва… Деньги в саду в банках зарывала – вот вам живая деталь.

– Этого тоже не надо.

– Но я ничего, кроме того, что Гриша был добрый, сильно пил и жена у него была стерва, не знаю! Тем более он запил через два дня после моего приезда, и я его уже не видела. Его жена в подвале заперла, они там в Каннах целый дом снимали. Я на втором этаже жила…

– Что же мне делать? (с тоской сказала редакторша). Нужны живые детали, я же вам говорю… Именно что живые – Википедию же не перескажешь.

– О! Вспомнила живую деталь! У них был кот Матисс, красавец отменный.

– Тааак… И что кот Матисс?

– Ну, его Мила, как и всех нас, перестала кормить, и я потом его на помойке встретила. Хотя деньги за завтрак с меня взяла. С Матисса-то че возьмешь, кроме красоты?

– О, господи! Не надо про помойку! У них вроде дети были?

– Были, ага. Жена Мила их тоже не кормила. Как и Матисса, кота.

– Как детей звали?

– Не помню…

– О, господи, что же делать?

– Не знаю…

– Но вы все равно приходите.

– Не, не приду – я сильно растолстела, а экран еще пять кило прибавляет. Как минимум.

– У нас отличные гримеры! Сделаем из вас кинозвезду!

– Типа Любови Орловой?

– Ага!

– Тогда приду. Вспомню какие-нибудь «живые детали». Поднапрягусь.

– Ну, вот видите! Ждем!

– Договорились.

Встречалась я как-то с одной милой девушкой.

Телепродюсером.

Богатой.

Она пришла с еще более богатым молодым человеком, таким вип-сынком. Но тем не менее славным.

Эта девушка все время называла меня «звездой» (она очень добрая – всех ценит вне зависимости от доходов).

Посидели, поговорили о проектах (неосуществимых, впрочем), пора вроде как и расходиться. Молодой человек меня спрашивает:

– Ваш шофер где припарковался?

– В метро (говорю).

– Около метро?

– Да нет. Прям в метро. Меня все время возит один и тот же вагоновожатый в метро. Вот спешу: через семь минут его поезд.

Он коротко хохотнул:

– А, понял! Это вы для разнообразия!

– Ага. У моего шофера отпуск. На Багамах.

Он посмотрел на меня с уважением и ужасом.

– А вы где отдыхаете?

– В Химках.

– А там что – спа-комплекс?

Девушка-продюсер сказала:

– Она бескорыстная.

– Зато шофер корыстный (сказал, не поняв, юноша).

Девушка наступила мне под столом на ногу.

Я сказала:

– Шофер – ужас! А садовник – вообще скотина! Не говоря уже о куафере, дворецком и мелкой обслуге.

Парень посмотрел на меня чуть ли не с благоговением.

Поскольку я отчасти еще и правозащитник (состою в ОНК – общественной наблюдательной комиссии по тюрьмам), меня почему-то считают еще и спецом по браслетам. Но не ювелирным «изделиям», а тем, что надевают людям, находящимся под домашним арестом.

Сначала звонили с НТВ, потом – с канала «Лайфньюс».

– Как вы относитесь к браслетам? (спросила меня девушка из «Лайфньюс»).

– Положительно (сказала я).

– Таак (протянула девушка). А можно поподробней?

– Если это браслет от Рене Лалика.

– Эт кто? Это он усовершенствовал браслеты для осу́жденных? (спросила девушка, поставив ударение так, как это принято в тюрьме. Тем более она мне позвонила, когда я выходила из ворот очередного СИЗО).