Огневица - Анита Феверс

зеркальце в обрамлении кованых листьев, чудом уцелевшее в колдовском огне.

Светогор повернулся спиной к трону и опустился за столик с яствами. Его руки обхватили чашку с чаем. Князь поднес ее к губам, подул, но, вместо того чтобы выпить, снова поставил на стол. Под его серыми глазами залегли черные тени.

– Не вынуждай приставлять к тебе няньку, чтобы она кормила тебя с ложечки.

Марий опустился напротив князя. Налил себе душистого, исходящего паром напитка, проследив, чтобы настой получился темным, почти черным. Пригубил терпкую горечь, внимательно глядя на Светогора поверх фарфорового края.

– Прекрати, – молодой князь поморщился. – Я не совсем еще разум потерял. В Навь не собираюсь. Хотя… ты мог бы меня проводить.

Во взгляде Светогора блеснула безумная надежда, но сразу погасла, когда Марий отрицательно качнул головой и твердо припечатал:

– Нет. Мертвых не возвращают даже боги. А твоя подруга не заплутала меж миров, как бы тебе ни хотелось в это верить. Ясмена скажет тебе то же самое.

– Уже сказала, – неохотно признался Светогор, и Марий устало откинулся на спинку скамьи.

– Сама пришла?

– Да. Велела не искать ничью душу – в Серой Чаще ни одна не заплутала, а значит, все отправились в Подземный мир. Знаешь, – Светогор задумчиво покрутил кольцо на указательном пальце, – мне казалось, она хочет сказать что-то еще, но более ни слова не прозвучало, и Хранительница исчезла.

Дейвас в задумчивости потер уголок рта костяшками пальцев и отпил еще чая. Горечь прочищала мысли и заставляла их бежать быстрее. Показалось даже, что неумолчный вороний грай за окном стал громче, приблизившись. Вдруг рассеянный взгляд Светогора обрел прежнюю остроту, и он внимательно посмотрел на друга:

– Марий, а когда ел ты сам?

– М-м-м, – дейвас оглядел стол, но там были только сладости.

Марий сдался и подхватил с блюда пирог, отчаянно надеясь, что он будет мясной. Только надкусив, дейвас осознал, что в его животе не было ни крошки с прошлого утра.

Пирог оказался яблочным.

– Если мы оба заморим себя голодом, кто останется во главе Беловодья? – грустно улыбнулся Светогор. Марий медленно пережевывал мягкое тесто. Князь перевел взгляд в окно. – Уже седмица, и по-прежнему ни следа, – прошептал он.

Кусок встал у дейваса поперек горла. Он бесшумно положил пирог и медленно вытер пальцы о расшитое полотенце. Желваки играли на лице Болотника, но голос его был тверд, когда он снова заговорил:

– Мы их найдем. Найдем тех, кто убил твою семью. Куда бы они ни спрятались, мы их отыщем. Я выделю тебе надежных людей для защиты. И надеюсь, что ты не будешь от них сбегать. Не в нынешнее время.

Светогор нащупал маленькое зеркальце в белой раме и сжал его так сильно, что острые края кованых листьев до боли вонзились в пальцы.

– Нынче не только время иное, друг мой. Но и я.

Глава 1. Город на перекрестке

– Четыре серебрушки.

Стрелец поправил тяжелую пищаль на плече и сдвинул шапку на затылок. В ожидании ответа он скучающе скользил взглядом поверх длинной пестрой змеи, шипящей, рычащей, блеющей и ругающейся на всех языках Беловодья. Змея эта состояла из торгового люда и всяческого зверья, которое пригнали на продажу. Через несколько дней начиналась летняя ярмарка, и, по традиции, первым городом, где она разворачивалась, стала Каменка. Но не только купцов манил дух наживы – всегда попадались и другие. Такие, как эта четверка: три парня и девка невысокого росточку. Стрелец бросил взгляд на девушку и украдкой вздохнул. Мала-то мала, а глаза рысьи, злые…

– Клянусь Алте-Анкх, впервые вижу такую чудовищную жадность! Да в своем ли ты уме, морокунов сын? За четыре серебрушки я твой забор перелечу быстрее! – возмутился смазливый шехх, тряхнув густой гривой черных волос.

Стражник переглянулся со своим напарником и лениво подкрутил и без того залихватски торчащий ус.

– Лети, – спокойно предложил он шехху. – Мои ребята и не такую дичь бивали. А уж мимо тебя ни один не промажет.

Шехх зыркнул на выстроенный вдоль забора помост, где и впрямь прохаживались стражники, пробормотал что-то себе под нос и скользнул рукой за пазуху. Стрелец погладил затвор пищали, но шехх лишь достал худой мешочек, отсчитал четыре серебряные монеты с волнистым краем и рунами – светлых богов с одной стороны, темных с другой – и ссыпал их в широкую ладонь стража.

– Лучом золотым дорога, – махнул стрелец, пряча мзду за пазуху.

Шехх фыркнул и задрал нос, проходя мимо. Девчонка-рысь проскользнула за приятелем молча. Высокий мужчина за ее спиной приветливо кивнул стражнику и задержался подле, чтобы спросить, где в Каменке наливают лучшее пшеничное пиво.

– Так в «Золотой ладье», – охотно отозвался десятник. – Там пан Слад по-свойски варит. Ни одного худого слова о евонном пиве не слыхал.

– Добро, – кивнул мужчина и двинулся следом за товарищами.

Последний из их компании натянул капюшон так низко, что на виду остались только тонкие плотно сжатые губы и небольшая ямочка на подбородке. Двигался путник мягко, бесшумно ступая по настеленным доскам, по сторонам не смотрел и явно знал, куда шел.

Четверка выглядела не более заметной, чем другие многочисленные путники, проходившие через Западные ворота Каменки. Но что-то в их облике говорило стрельцу, что в ближайшие дни стоит держать ухо востро.

* * *

Каменка была местом зажиточным и крепким. Выросшая возле главного сухопутного торгового тракта Беловодья, она обзавелась несколькими добрыми корчмами, соревнующимися качеством сбитня и затейливостью развлечений, постоянно действующей маленькой ярмаркой и даже двумя крохотными храмами – деревянными и одноглавыми, но сработанными на совесть. Обитель светлых богов сверкала серебристым лемехом купола в восточной части городка. На куполе ярко светился знак: солнце Светозарной Сауле, а перед ним – молния Небесного Кузнеца Перкунаса. В городах покрупнее, не говоря уж о столице, храмов было бы два, но здесь супруги делили один дом на двоих.

Храм Среброликой Гильтине и Хозяина Ночи Вельнаса тоже стоял в черте города, и тем Каменка отличалась от остальных городов. Ведь если храмы светлым богам всегда строили на возвышении, чтобы они были ближе к небу и солнцу, то святилища темных ставили возле входа в мир Подземный: в низинах, у подножия холмов или если подле города рос лес, то в чащобе.

Злые языки звали Каменку навьим местом, ведь она стояла на перекрестье трех путей, а перекрестки, как известно, одно из излюбленных обиталищ нечистой силы. Но жители Каменки, те, кто посмекалистей да посмелее, только хитро щурили глаза и расстилали соломку помягче. На много верст окрест иного ночлега было не встретить. А купцам, странствующим в поисках лучшего