Двое. После - Алайна Салах

Булат Каримов. Булат Даянович. Булат. Главный человек в моем «До», который ни при каких условиях не должен встретиться в оживающем «После».

Он ничуть не изменился. Безукоризненный воротник рубашки, из-под которого видны края цветной татуировки, черные волосы, непривычно зачесанные назад, густая щетина. Уже не небритость, но еще и не борода. Рядом девушка.

— Эй, котенок, — Антон растирает мою поясницу, вырывая меня из шокированного транса. — Идем?

Я оглядываю зал, чтобы напомнить себе, где нахожусь. Сердце бьется тонко и часто, подрагивают руки. Хватит, Тая, успокойся. Такое могло случиться, ты же знала. Сейчас ты другая, лучше, взрослее. И ты не одна, с Антоном. Давай, малыш, не подведи.

«Малыш» — это я так себя ласково называю, когда хочу подбодрить. Глупой больше никогда. По-крайней мере, стараюсь.

— Приветствую, Булат, — Антон понижает тон до почтительной серьезности и протягивает руку. — Рад видеть.

Взгляд Булата отрывается от стоящего перед ним собеседника, падает на Антона, а затем на меня. Останавливается.

Раскаты сердца сотрясают грудную клетку, нервные волны окатывают меня одна за другой. Полтора года прошло. Нечестно, что я настолько помню его лицо, и что его ресницы по-прежнему кажутся такими густыми.

С кивком головы Булат пожимает ладонь Антона, даже какой-то вопрос задает, а тот ему отвечает. Я же смотрю на белую рубашку, натянувшуюся на его плече. Знаю, что наощупь оно как камень, и на нем набита татуировка в виде языков пламени. Еще в нем была пуля. Сейчас уже нет, потому что ее вытащили. Я меняла ему повязку.

— Это Тая, — Антон вновь находит мою талию, чуть подталкивает вперед. Теперь он широко улыбается. — Моя девушка. Тай, это Булат, наш с отцом клиент. Мы ему третью гостиницу строим.

Булат смотрит на меня, а я на него. Не потому что хочу. Просто так надо. Нас ведь только что представили.

— Здравствуйте, — И даже губы меня слушаются — изгибаются в приветливой улыбке. — Приятно с вами познакомиться. Три гостиницы — это здорово.

— Здравствуй, Таисия, — негромко произносит Булат и, конечно, без улыбки.

Девушка рядом с ним переминается с ноги на ногу. Наверное, ждет, что ее тоже представят. Темноволосая, очень красивая. Не Карина.

— Меня зовут Тая, — вежливо поправляю его. — Не Таисия.

— Здравствуйте, Сергей Львович. С юбилеем вас. Здравствуйте, Ангелина Викторовна. Праздник просто замечательный.

Я по очереди принимаю внимательные взгляды родителей Антона, замаскированные улыбками, и благодарю себя за то, что заранее составила эту непритязательную речь. От встречи с прошлым мурашки на коже никак не желают проходить, так что в ближайшие минуты я вряд ли смогла бы сочинить что-то вразумительное.

Антон вручает отцу подарок, обняв, похлопывает по плечу. Эта сцена приводит меня в чувство, и я начинаю улыбаться. Не могу оставаться безучастной к проявлению семейной любви. Завидую, конечно, но по-хорошему. В смысле, мне совсем не обидно, что у других есть то, чего мне недостает. Так и должно быть. Родители любят своего ребенка, а он любит их ответ. Просто мир неидеален. Ничего не поделаешь.

Пока Антон рассказывает отцу о встрече с судьей, я делаю вид, что увлеченно разглядываю присутствующих, и ловлю на себе взгляд Ангелины Викторовны. Быстрый, оценивающий. Грудь, сумка, туфли. Все же ей интересно определить, чего я стою. 

Украшений на шее у меня нет, обувь добротная, а сумка стоит заоблачных денег, что подтверждает логотип на застежке. Я носила ее от силы раз пять — три из которых больше года назад, с Булатом. Собственно, для него я ее и покупала — чтобы было с чем ходить в ресторан. Чтобы ему было нестыдно за меня. Помню, как внутри все сжималось, когда ее стоимость списывалась с карты. По сей день этот небольшой элегантный кусок кожи остается самой дорогой вещью в моем гардеробе.

— Кстати, родители после празднования летят в Италию, — подает голос Антон, заставляя посмотреть на себя. — Тая отлично знает итальянский.

— Любите Италию? — тут же интересуется его мама.

Да, я люблю. Очень. Только никогда там не была. Не потому что не было возможности. Это я не захотела, и вместо Италии полетела прошлым летом в Прагу. Италия должна стать моей сбывшейся мечтой, а тогда я могла ее лишь испортить. 

— Я очень симпатизирую этой стране и мне интересна ее культура. Ну и итальянская кухня, конечно, выше всяких похвал.

Мама Антона кивает, улыбается, кажется, совершенно искренне. Когда ты тщательно обдумываешь слова, а не лепишь первое, что придет в голову, людям ты более симпатичен и понятен. Это я усвоила. 

Потом нас приглашают занять столы. Свой мы делим с дядей Антона и его женой, симпатичной блондинкой возраста моей мамы. Булат с «Не Кариной» сидит через три стола от нас. Я его не искала, просто глаза наткнулись. Выглядит как и всегда спокойным и невозмутимым, только девушка рядом с ним вся извертелась. То наклонится, чтобы что-то шепнуть, то будто невзначай коснется руки. Хорошо, что мне больше нет до этого никакого дела.

— Это руководитель Департамента градостроительства тост говорит, — Антон кивает на худощавого мужчину с морщинистым лицом, держащего в руках микрофон. — Классный мужик, с юмором. У тебя бокал, кстати, пустой, — он щелкает в воздухе пальцами, подзывая официанта, застывшего чуть поодаль. — Повторите, пожалуйста. 

Я и сама не заметила, как допила вино. Обычно фужер мне удается растянуть на вечер. Ну и ладно. Зато дрожь унялась и стало спокойнее. Антон не пьет. Ему еще за руль, а нарушать закон он себе не позволяет.

— Котенок, оставлю тебя на пару минут, — говорит он в перерыве между застольем. — Срочный звонок сделать нужно.

Я киваю и возвращаю внимание девушке, которой меня представили десять минут назад. С ней разговор сам собой вышел за рамки вежливых приветствий, наверное, потому что мы с ней примерно одного возраста. Еще мне ее имя очень понравилось. Необычное. Та-ти.

— А кто у вас будет — мальчик или девочка? — указываю глазами на аккуратный живот, обтянутый платьем, и тут же осекаюсь: не сморозила ли я глупость? Я ведь понятия не имею, на каких сроках становится известным пол.

— Девочка, — не замечая моего замешательства, улыбается Тати. Ее красивое лицо становится мечтательным, мягким, и я снова невольно любуюсь. Чужое счастье всегда притягивает. — Я думала, Мирон расстроится… — она многозначительно поднимает брови. — Ты же знаешь мужчин — у них амбиции. А он наоборот обрадовался.

Про то, что я знаю мужчин, можно поспорить, но я, конечно, не стану. Просто радуюсь за Тати, которую теперь обнимает красивый муж, отвлекшийся от разговора с собеседников. Конечно, он рад дочке. Разве пол имет принципиальное значение, когда вы влюблены?

Пара начинает целоваться, и мне становится неловко. Я прощаюсь, выражая надежду на то, что мы еще обязательно встретимся, и следую к вестибюлю. Там я видела туалетные комнаты, и будет не лишним проверить макияж.