📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаМалюта Скуратов - Дмитрий Володихин

Малюта Скуратов - Дмитрий Володихин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53
Перейти на страницу:

Не известно, как он выглядел.

Не известно, каким психологическим мотивам он подчинялся, участвуя в массовых репрессиях. Столько крови, сколько на нем, нет ни на ком из русских людей XVI столетия. Но ни один историк не сможет сказать, чем руководствовался Григорий Лукьянович, щедро проливая ее. Был ли он ловким, жестоким и беспринципным карьеристом, лишенным жалости к своим жертвам? Возможно. Был ли он честным службистом, не сомневавшимся в том, что для спасения престола и отечества следует максимально жестоко и весьма расторопно сшибать головы гидре измены? Не исключено. Был ли он злодеем с помутившимся сознанием, человеком, утратившим способность различать добро или зло в результате психического заболевания? И под эту версию можно подвести факты. Мстил ли он за какие-то обиды, нанесенные ему лично или же его роду самовластными аристократами? Это уже сюжет для авантюрного романа, но, в принципе, и такой вариант имеет свои резоны…

Не известно, кто и в какой степени оказывал влияние на его характер, образ мыслей, жизненный выбор. О наставниках и покровителях Григория Лукьяновича можно лишь строить догадки.

Не известно даже, когда именно Малюта Скуратов попал в поле зрения государя Ивана Васильевича.

От главного опричника не осталось ни одного «исторического» высказывания. Для истории он нем. Русские «служилые люди» того времени не писали мемуаров и дневников, переписка их на 99,99 процента не сохранилась, а летописей, связанных с семейством Скуратовых, наука просто не знает. Известно, какие поступки совершал Малюта.

Известно, как продвигался он в чинах. Известно, где и при каких обстоятельствах сложил голову. Но из этих материалов, как ни старайся, полноценный психологический портрет не составишь.

Тем не менее личность Скуратова-Бельского достойна самостоятельного биографического очерка — как минимум по двум причинам.

Во-первых, Григорий Лукьянович является одной из главных фигур, через которые в русскую политическую культуру пришел массовый государственный террор. До опричной эпохи Россия такого не знала. И Малюта Скуратов стал виднейшим его проводником.

Во-вторых, он сделался живым символом, или, вернее, тайным знаком одного масштабного общественного процесса. На протяжении всей истории Руси от времен языческих до царя Ивана Васильевича власть над страной разделяла с монархом аристократия да еще, в какой-то степени, высшие духовные иерархи. Больше — никто. Исключения случались весьма редко и воспринимались обществом как нечто из ряда вон выходящее. Опричнина стала дверью, за которой обреталась принципиально иная возможность — привести на высший этаж управления людей незнатных. И на двери этой начертано прозвище «Малюта».

Не столь важно, что Григорий Лукьянович стал орудием утеснения аристократов. Гораздо важнее другое: он оказался своего рода знаменем для большой группы дворян, призванных царем на роль ближних советников, доверенных исполнителей, воевод и дипломатов. В отрыве от этой среды Малюта Скуратов и непонятен, и откровенно неинтересен. Но если нарисовать коллективный портрет ее, а в центр поместить фигуру Малюты, тогда всё встанет на свои места. Тогда «тайный знак» его темного имени раскроется полно и ясно.

Эта книга и представляет собой коллективный портрет худородных опричников. А Малюта Скуратов играет роль средоточия для всей композиции.

Глава первая «НЕВИДИМАЯ» БИОГРАФИЯ

О Григории Лукьяновиче Скуратове-Бельском по прозвищу Малюта известно до крайности мало достоверного.

Большая часть его жизни сокрыта от взоров потомков. Видна только финальная ее часть, да и та — лишь благодаря опричнине. Вне опричнины он никто и ничто. С прекращением опричнины завершается и его жизненный путь: от момента, когда последние опричные учреждения исчезли, до дня, когда сгинул Малюта, прошло всего несколько месяцев. Григорий Лукьянович — порождение опричнины в полном смысле этого слова.

Источники по истории военно-служилого класса России в XVI веке в сумме своей напоминают решето с крупноячеистой сеткой. Всякий сколько-нибудь значительный "служилый человек по отечеству" не пролезает в эти большие ячейки, оставаясь лежать на дне, а служилая мелочь проходит сквозь них, как вода.

Чем вооружен историк, занимающийся биографией русского дворянина XVI столетия?

Он может использовать записки иностранцев, родословцы, русские летописи, поминальные синодики и разнообразные «приказные» документы. Но даже если собрать их воедино, результат выйдет скудный.

Иноземцы упоминают главным образом либо наиболее крупных вельмож, либо тех, кто находился на дипломатической службе и по роду деятельности общался с подданными иных государей.

Великокняжеские, царские и митрополичьи летописи XVI века — грандиозные творения. Порой их называют «историческими энциклопедиями», и это не преувеличение. Многотомные, чрезвычайно обстоятельные, порой украшенные миниатюрами летописные своды того времени — вершина русского летописания в целом. Вот только на их страницах относительно редко попадаются имена рядовых служильцев. Внимание летописца в основном сфокусировано на деяниях государя, служилой знати, архиереев, монастырского начальства и святых. Существуют, конечно, так называемые «частные», неофициальные летописцы, но тут уж как повезет: упомянет летописец того или иного дворянина, не упомянет ли, зависит от многих причин.

Любопытен сам факт того, что аристократы и простые «служилые люди по отечеству» занимались составлением летописцев. Это была единственная и довольно странная форма «мемуаров», доступная русскому дворянину того времени. Лишь князь Андрей Курбский, сбежавший в Литву, написал нечто вроде воспоминаний, названных им «Историей о великом князе московском» (одну из частей «Истории» сам автор откровенно называл «кроникой»). Русская культура XVI столетия знала летописание, жития, «хожения» (своего рода литературные отчеты о путешествии или паломничестве), «сказки», а вот дневники и мемуары не были ее частью. Но тогда где же те летописные памятники, которые были написаны русской знатью и русскими дворянами?

До наших дней дошли считаные единицы подобных сочинений. Почти ничего. Да и сами авторы порой не очень стремились их обнародовать. Так, английский торговый агент Джером Горсей сообщает, что ему удалось завоевать доверие одного пожилого вельможи — князя И. Ф. Мстиславского, и тот решился показать иноземцу составленные им секретные «хроники». Надо полагать, мнение, высказанное в летописи представителем одного из влиятельных аристократических родов, могло вызвать вражду со стороны других знатных семейств или же самого монарха… К широкой популярности, думается, стремились очень немногие летописцы из среды «мужей брани и совета».

Родословцев известно великое множество. По большей части они сообщают сведения о знатнейших родах царства. Но даже если в них найдется информация о «худом» или «захудалом» роде, то это всего лишь генеалогия, порой неполная. В родословцах содержится мало фактов о жизни и деятельности дворянина. Оттуда можно черпать данные главным образом о его предках, потомках и близких родственниках.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?