Скелет в шкафу - Анна Владимирская

– Что будем делать, Алексей Максимович? – почесал макушку прораб. Он повидал немало диковинок, занимаясь реконструкциями старых усадеб, но чтоб в стену был встроен шкаф – такого еще не встречал.

– Нужно открыть, – коротко сказал Поташев.

– Может, стоит хозяина пригласить? – засомневался осторожный Страшко.

– Ну, предположим, оторвем мы Топчия от его алкогольных дел, чтоб открыть эту хрень… Дальше что? Сперва он удивится, а потом пошлет нас подальше, потому как шкаф этот он может посмотреть и после работы. А нам тянуть некогда! Нам к Рождеству нужно сдать объект! Давайте, ребята, открывайте! Наверняка там какое-нибудь старое барахло…

Не сразу, но дубовый шкаф открылся. Рабочие, заглянув внутрь, отпрянули. Архитектор с прорабом тоже заглянули в глубину дубового саркофага и вздрогнули. В пыльной темноте старинного шкафа стоял скелет.

* * *

Оперативники из области делали свою работу. Скелет неизвестного увезла спецмашина. Милицейский капитан опросил директора архитектурного бюро Поташева, прораба Страшко и бизнесмена, хозяина дома Топчия. Трех строителей, разваливавших стену, тоже опросили. Когда в заброшенной усадьбе появился этот мертвец, кто его замуровал в шкаф и почему – ответов на эти вопросы ни у свидетелей, ни у милиции не было. Пока не будет произведена экспертиза, остается неизвестным, сколько недель, месяцев или лет пробыл в шкафу этот несчастный. По выражению лиц милиционеров было очевидно, что это странное убийство зависнет «глухарем».

Руководитель следственной группы, узнав от Поташева, что дворец был сооружен в девятнадцатом веке, а при большевиках в нем располагался сельскохозяйственный техникум, даже высказал мысль, что скелет этот, возможно, был замурован в шкафу еще до революции. Оставалось дождаться вердикта экспертов.

Топчий, рядом с которым вертелся юрист его компании, явно повеселел от предположения, что останки, найденные в доме, могут оказаться столетней давности и к нему не будут иметь никакого отношения.

Был уже поздний вечер. Строители и милиционеры разъехались. Остались лишь хозяин замка, архитектор и юрист.

– А пойдемте-ка в гостевой дом и слегка выпьем, чтоб по-человечески закончить этот странный день! – предложил Аркадий Леонидович.

Его спутники последовали за ним. Вскоре они уже втроем сидели в уютной кухне домика для гостей. Этот двухэтажный комфортабельный коттедж был возведен вскоре после того, как Топчий купил дворец и парк. Было это пять лет тому назад. Предполагалось, что, когда отстроится главный дом и сад будет приведен в идеальный порядок, в нем будут жить гости, однако стройка шла неровно. Деньги у Топчия на строительство то появлялись, то их нужно было вкладывать в бизнес. И потому за пять лет до конца был отстроен лишь гостевой дом, но в нем жили сами хозяева, когда наезжали в «Озерки», да прислуга, следившая за порядком в усадьбе. Были разбиты два сада: с фасадной части дома – английский ландшафтный сад, во внутренней части – японский. Также успели воссоздать былое великолепие внешнего убранства трехэтажного замка. Незавершенными оставались интерьеры. Дом требовалось закончить к Рождеству, так хотел хозяин.

Трое мужчин молча сидели за столом. Они, не чокаясь, пили виноградную водку, закусывая ее маринованным красным перцем и бужениной на свежем арнаутском хлебе. Время от времени из недр холодильника извлекались всевозможные закуски, приправы, соусы. Даже в такой неприятной ситуации хозяин дома был привычно хлебосолен.

Топчий не мог долго молчать. Он, хоть и был старше обоих гостей по возрасту и положению, отличался нетерпеливым характером, и ему требовалось действие.

– Ну что, други мои, примолкли? – Он взглянул поочередно на юриста и архитектора. – Каковы ваши прогнозы по развитию ситуации?

– Ситуация понятна, – спокойно ответил Денис Билоус – юрист «Винзавода». Этот тридцатилетний «белый воротничок» был, несмотря на небольшой для юриста стаж, сметлив и компетентен. – Если эксперты придут к выводу, что покойник оказался в шкафу до того, как вы купили «Озерки», то вся эта история станет вашей семейной сагой о Кентервильском привидении[2]. – Юрист хихикнул. – Если же скелет попал в шкаф в течение этих пяти лет…

– То откроют уголовное дело и станут нас напрягать дурацкими расспросами! – нахмурил брови хозяин поместья. – Какая глупость! Ты только вдумайся! Ни я, ни тем более моя жена не имеем к этому покойнику никакого отношения! Дети мои тогда были подростками! Даже само наличие шкафа в стене стало для меня полной неожиданностью! – Он нервно закурил.

– Аркадий Леонидович! Сейчас еще рано волноваться! Давайте дождемся экспертизы, – пытался урезонить своего шефа юрист.

– Алексей, почему ты молчишь? – обратился Топчий к архитектору.

Но в этот момент раздался телефонный звонок, и бизнесмен вышел из кухни, чтобы поговорить без посторонних.

Тридцатисемилетний Алексей Максимович Поташев был невысок ростом, худощав, быстр в движениях и мыслях. Лицо его отличалось острыми чертами, словно природа, создавая Поташева, прибегла к минималистскому графическому наброску. Темные прямые каштановые волосы, короткая стрижка, смоляные брови, глаза цвета крепкого чая и выразительного рисунка губы делали его облик запоминающимся.

Однако не внешность Алексея была главным его достоинством. Он обладал качествами, очень ценными для мужчины: был умен и, как всякий умный человек, ироничен. Обладал чувством юмора и ценил его в людях. Был хладнокровен в критических ситуациях, справедлив и порядочен, что по нынешним временам большая редкость.

Но были у него и такие черты характера, которые ему не нравились и от которых он старался избавиться: запальчивость, гневливость, максимализм, самоедство. О таких людях говорят – «у него взрывной характер». И все же главной чертой, которая мешала жить Поташеву, был перфекционизм. Ему непременно нужно было добиться самого лучшего результата, какой только вообще возможен. Но и добившись такого результата, он оставался недовольным собой.

В системе ценностей Поташева работа занимала первое место, второе место принадлежало его матери, третье было безраздельно отдано друзьям.

Имелось у него и хобби. Поташев любил решать логические задачи; что же касается задач, лишенных логики, которые в избытке подбрасывала жизнь, то их он решал прямо-таки с удовольствием.

Личная жизнь у Поташева была, как у всякого молодого мужчины, не регулярной, зато разнообразной. После развода он, как перспективный холостяк, пользовался большим успехом у женщин. Но отношения с ними носили характер настолько мимолетный, что назвать их романами было бы неправильно. Это были скорее краткие новеллы, а порой даже афоризмы – в основном о сексе. Слово «любовь» Поташев не употреблял, поскольку был уверен, что его придумали поэты. А поэзию он не понимал.

На кухню вернулся хозяин усадьбы и сообщил, что к ним скоро присоединится четвертый собеседник, а именно Иван Петрович Зима – генерал войсковой разведки, друг и сосед Топчия, а также предыдущий заказчик Поташева.