Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

для всех деревенщиков и едва не классового неприятия городской интеллигенции и ее распрей с властью, далеких будто бы от «Ванек» с «Маньками». И это, если смотреть с исторического отдаления, даже странно, поскольку именно народолюбивые городские интеллигенты, в том числе и еврейского происхождения, были в ту пору основными читателями и прославителями деревенской прозы, обеспечив ее фантастический успех, и не кто-нибудь, но именно Ю. Любимов поставил по прозе А. знаменитый спектакль «Деревянные кони» в Москве (1974), а Л. Додин — «Дом» (1980) и «Братья и сестры» в Ленинграде (1985).

Но А. хотел достучаться не до них, а до немотствующего народа, не читающего книжек. И конечно, до власти, именно ей давая смелые уроки, хотя с течением лет все меньше и меньше верил в ее способность измениться и очеловечить неправедный режим.

Власть же, как это ей и свойственно в послесталинскую эпоху, вела себя по отношению к А. «гибридно». То есть его книги, его публикации в журналах пусть и со скрипом, пусть и ободранные цензурой, но в печать выпускала — с тем чтобы тут же обрушить на них всю свою партийную ярость и, это особенная сласть, попытаться натравить на писателя тех, кто ему особенно дорог: «К чему зовешь нас, земляк?» называлось письмо жителей родной для него Верколы, 11 июня 1963 года напечатанное в районке «Пинежская правда»[9] в ответ на абрамовский очерк «Вокруг да около» (Нева. 1963. № 1), а затем щедро перепечатанное и «Вечерним Ленинградом» (20 июня), и «Известиями» (2 июля), и архангельской «Правдой Севера» (19 сентября).

Когда же волна руководящего гнева опадала, израненному писателю можно было опять пробиваться в печать, выпуская крамольные книги и по прошествии времени получая за них же, в конечном счете, уже и правительственные награды: орден «Знак Почета» (1971), Государственную премию СССР (1975), орден Ленина (1980). Впрочем, индульгенцией не стали ни эти награды, ни статус классика, уже после оттепели пришедший к А.: его новые произведения, совсем как в прежние годы, тормозились и увечились цензурой, а многие и вовсе не были напечатаны при его жизни.

Чтобы уже после его смерти войти в собрание сочинений, подготовленное вдовой Л. Крутиковой-Абрамовой, и, при не останавливающихся переизданиях, стать предметом и читательской памяти, и академического изучения.

Соч.: Собр. соч.: В 6 т. Л.: Худож. лит., 1991–1995; Чистая книга: Избранное. М.: Эксмо, 2003; Братья и сестры: Романы: В 4 кн. М.: Вече, 2012; Моя война в СМЕРШе. М.: Алгоритм, 2018; Трава-мурава: Рассказы. М.: Вече, 2020.

Лит.: Золотусский И. Федор Абрамов: Личность. Книги. Судьба. М.: Сов. Россия, 1986; Турков А. Федор Абрамов. М.: Сов. писатель, 1987; Крутикова-Абрамова Л. Дом в Верколе. Л.: Сов. писатель, 1988; Чистая книга Федора Абрамова. Архангельск: Лоция, 2016; То же. Архангельск: Кира, 2019. Мартынов Г. Летопись жизни и творчества Федора Абрамова: В 3 т. СПб.: ИД «Мiръ», 2015, 2017, 2019; Доморощенов С. Великий счастливец: биография Федора Абрамова. Архангельск: Кира, 2019; Трушин О. Федор Абрамов: Раненое сердце. М.: Молодая гвардия, 2021 (Жизнь замечательных людей).

Аджубей Алексей Иванович (1924–1993)

После войны, большую часть которой он прослужил в Ансамбле песни и пляски Московского военного округа, А., что вполне логично, поступил учиться в Школу-студию МХАТ. Но надолго его актерских амбиций, видимо, не хватило, поэтому уже в 1947 году А. перевелся на факультет журналистики МГУ и в 1949-м женился на своей сокурснице Раде, дочери Н. С. Хрущева, занимавшего в ту пору пост первого секретаря ЦК КП Украины.

Брак, нечего и говорить, завидный, так что в ход сразу пошла хлесткая фраза: «Не имей сто рублей, а женись как Аджубей», — и самого Алексея Ивановича уже в конце 1950-х называли — за глаза, конечно, — «околорадским жуком».

Злые языки понять можно, хотя безусловно, что на первых, по крайней мере, порах своей карьерой А. обязан не протекции, а собственной деловой хватке и неколебимой исполнительности. Придя в 1950 году, еще студентом, на стажировку в «Комсомольскую правду», он на первые роли выдвинулся достаточно скоро. И задания ему стали давать все более ответственные. Так, 15 января 1953 года в «Комсомольской правде» появилась написанная им передовая «Быть зорким и бдительным» об аресте врачей-отравителей. «К стыду своему, — спустя десятилетия признавался А., — я сам принимал участие по меньшей мере в пяти таких газетных кампаниях».

Причем не только в газетных. Например, впервые побывав в Штатах, отметился на страницах «Юности» (1956. № 2) очерком «От океана к океану», где, помимо прочего, вскрыл «всю сущность гнилой, предательской душонки» советолога Г. Струве[10]. И это все шло ему в плюс, да и магия имени его тестя стала неоспоримой, так что никто не удивился, когда в апреле 1957 года тридцатитрехлетнего А. назначили главным редактором «Комсомолки», а еще через два года, 14 мая 1959-го, главным редактором «Известий», произведя его на XXII съезде еще и в члены ЦК КПСС.

Вот тут, когда, — по словам К. Ваншенкина, — «за его спиной стояла родственно-государственная мощь»[11], А. развернулся в полную силу, став — как до сих пор полагают многие — лучшим газетным редактором послевоенной эпохи. Конечно, он временами бравировал своей близостью к первому лицу государства. Мог, скажем, при людях позвонить: «Никита Сергеевич, это Алеша». Мог, — вспоминают его коллеги, — на планерке поделиться: «Едем мы с Никитой Сергеевичем. Видим, очередь большая. Никита Сергеевич останавливает машину: узнай, в чем дело? Узнаю. Очередь за мясом. А почему, товарищи? Потому, что очень дешево стоит у нас мясо»[12]. И коллеги с лету понимали, что уже через несколько дней мясо подорожает…

И конечно, назвать «Известия» газетой вольнодумной или, тем более, оппозиционной было бы сильным преувеличением. Да, именно А., первым ловя августейшую волю и желая к тому же «обскакать» А. Твардовского, за 10 дней до публикации «Одного дня Ивана Денисовича» напечатал в газете рассказ Г. Шелеста «Самородок» — тоже о лагерях, но слабенький и не без фальшивинки (1962). Именно А. взял в «Известия» сатирическую поэму «Теркин на том свете» самого Твардовского (1963). Именно «известинские» статьи поддерживали театр «Современник» О. Ефремова, сокурсника А. еще по Школе-студии МХАТ, пробили путь к экрану «Балладе о солдате» Г. Чухрая, «Гусарской балладе» Э. Рязанова, иному многому.

Но в «Известиях» же прицельно били по И. Эренбургу, громили А. Яшина и Ф. Абрамова, В. Некрасова называли «туристом с тросточкой», а М. Бернеса «микрофонным шептуном». Кесарю кесарево воздавалось, словом, полной мерою. Однако же, оставаясь казенным изданием, газета А. в целом освежила и гуманизировала советский медийный язык, да и в разговоре об общественных проблемах позволяла себе много больше, чем другие. Недаром, — как рассказывают, — свой