Война - дело семейное. Перехват - Инна Георгиева

Я вообще очень типичный оборотень. Даже позывной у меня — «Волк». Нет бы назвать «Сиренью» или «Незабудкой». Размечталась… «Волк»! И о какой конспирации в этом случае может идти речь? Впрочем, куда правду деть — будь я хоть «Единорогом», оборотня во мне признал бы даже слепой. Черные волосы всегда топорщатся, а потому каре с длинными передними прядями напоминает куст. При этом такой лохматый, что в последний раз парикмахер доказывала мне, что длина прядей одинаковая, со слезами на глазах и линейкой в руке. Я даже когда-то пыталась сделать дреды, чтобы хоть как-то уложить волосы… но после обращения глянула на себя в зеркало — и больше не пытаюсь. Но хоть бы какой гель на них действовал, что ли! Иногда кажется, что у меня дикобраз в предках был — даже коса не может стянуть это «стоячее» безобразие. Поверьте — я пробовала!

Но волосы — это еще не самая большая проблема. И дело даже не в треугольном лице с острым подбородком и высокими, хорошо очерченными скулами. Дело в глазах. Оборотни — единственная раса, так и не научившаяся придавать зрачкам хоть какой-то благообразный вид. Большие, с опушенными внутренними краями, в обрамлении пушистых длинных ресниц, в которых запутается любая щеточка для туши, мои глаза могли бы очаровывать, если бы не пугали так сильно. Увы, в состоянии стресса зрачок увеличивается до совсем неприличных размеров — и все глазное яблоко становится абсолютно черным. В состоянии спокойствия дела обстоят не многим лучше. Конечно, я уже не ребенок, а потому не напоминаю уникальный светильник с лампочками в глазницах, но желтые волчьи «гляделки» среднестатистическому человеку внушают ужас. А уж ночью, когда они хоть и не очень сильно, но все же светятся, — вообще панику. Другими словами, с солнцезащитными очками я не расстаюсь даже в самых темных переулках самой безлунной ночью… чувствуя себя при этом уже не монстром, а просто дурой.

Зато у меня с такими генами была практически стопроцентная гарантия сделать карьеру в армии. И вовсе не благодаря папиным связям — он у нас тот еще уникум. Всегда считал, что дети должны сами пробивать себе дорогу в жизни. Забыл уже, с каким скрипом дед отстаивал право сыночка на первое звание…

Оборотни считаются лучшими руководителями. Хотелось бы сказать, что из-за большого ума, но, увы, все намного прозаичнее. У нас хорошо развито чувство коллективизма. Другими словами, мы единственная раса, способная найти общий язык даже с гарпиями. Ни лесавки, ни водяницы, ни дриады такого не могут — ни у кого в крови нет этого умения сплотить и повести за собой. Что уж говорить — они и внутри своих семей редко ладят… В нашей организации вообще почти все группы возглавляют оборотни. Волки никогда не приходят сюда обычными рядовыми. На них всегда смотрят как на будущих офицеров. Все мои старшие братья в свое время управляли отрядами… но я могу сказать наверняка, что ни один из них не добился таких потрясающих результатов, как я.

Ведь моя группа уникальна. И не только потому, что ее возглавляю я — единственная волчица-руководитель в организации. Это отряд, куда входят суккуб, водяница, змеелюд, мистик, хамелеон, заклинатель и баньши. Семь рас! Считая меня — восемь. Пять из которых — инопланетные. Никто еще не мог собрать подобную группу. И как это удалось сделать мне — великая тайна бытия. Но вот уже восемь лет эта сборная солянка успешно выполняет возложенную на нас миссию.

«Какую?» — спросите вы.

«Самую что ни на есть геройскую!» — отвечу я, лихо перебросив за спину винтовку. Ибо организация наша называется красивым словом «МАРАП» и расшифровывается как «Межгалактический альянс, призванный контролировать соблюдение межрасового и межгалактического права на пятидесяти восьми союзных планетах». А мы все — оборотни, дриады, инкубы и другая, призванная на военную службу нелюдь — изо дня в день спасаем мир и защищаем Закон. Только в человеческие дела не вмешиваемся.

Почему?

Ну, это сложный вопрос. Сильно политический, наверное. Люди… они ведь такие странные! За три сотни лет, с тех пор, как впервые вышли в космос, освоили почти шестьдесят планет. И семь раз за них воевали. Четыре раза — между собой, что странно вдвойне. А еще — до сих пор думают, что главные во Вселенной. Типа гуманоиды — высшая форма эволюции. Смешно, конечно, но мы не спорим. При всей своей физической слабости и нежелании замечать очевидные факты люди бывают поразительно изобретательны. Особенно когда дело касается научно-технического прогресса и военной машины. Сражаться с ними — занятие неблагодарное и попахивающее мазохизмом. Тем более когда есть другой путь.

Мы ведь всегда жили бок о бок: человечество и нелюди. Мы научились быть очень похожими. Выглядеть как люди, говорить как люди, даже думать как люди. Но сейчас ситуация изменилась — далеко не все жители иных миров обладают телом человека или хотя бы на время могут принимать его обличье. Через столько веков людям наконец пришлось принять факт существования иных форм жизни. Но они до сих пор не подозревают, что эти самые «иные» всегда были рядом с ними. Они с ужасом смотрят на другие планеты, не зная, что за соседней дверью скрывается нелюдь куда опаснее. И в том, чтобы они никогда об этом не догадались, как раз и заключается задача МАРАП. Сохранить баланс между миром людей и тем, который вынужден скрываться в тени. Заставить сосуществовать столь непохожие существа. И добиться того, чтобы никто из них — жителей совершенно разных миров — не нарушал единый Закон, призванный гарантировать безопасность и покой пятидесяти восьми союзных планет.

Я вошла в кабинет, посмотрела по сторонам и крепко задумалась. Фенрир Тант — сколько пафоса в одном имени! Типичный аристократ. Странно, что я сразу не догадалась.

— А не Танты ли были в оппозиции к Эргадисам на последних выборах? — пробормотала себе под нос и подошла к столу. — Компьютер. Поиск «Фенрир Тант». Результат на панель.

Да, я знаю, что люди уже давно не пользуются такой древностью, как голографические панели. У них в моде модификации с хрусталиком, чтобы картинка подавалась сразу в мозг. Да и не только с хрусталиком — сейчас редко встретишь чистокровного человека без механических улучшений. Я даже с ходу не могу придумать часть тела, куда еще ничего не додумались вживить. И зачем, скажите, надо было принимать закон о запрете создания роботов образца «гуманоид», если сами люди уже ничем от дронов не отличаются?

Может, и мы бы не отличались, если бы не одно крупное «но»: второе обличье. Вы когда-нибудь задумывались, сколько стоит изменить хрусталик таким образом, чтобы он одновременно подошел и человеку, и волку? А я узнавала. Когда расчеты дошли до размера моей годовой зарплаты, об идее пришлось забыть. Зато какими экономически привлекательными сразу показались голограммы!..

Я подняла глаза на экран: м-да… не сильно этот нелюдь шифруется. То ли глупый, то ли, наоборот, сильно умный, раз считает, что сумеет таким образом себя не выдать. И это ведь он даже не политик. Так только — вхож в семью. Представляю, что было бы, участвуй он в предвыборной гонке!

— Компьютер. Поиск «Биография. Фенрир Тант». Результат на панель.

Ого! Да тут читать — не перечитать…

За спиной с легким шорохом открылась дверь, но звука шагов не последовало. Я, с головой окунувшаяся в жизнеописание своего нового подчиненного, удивленно нахмурилась: с крылышками в моей команде не было никого. А сюда мог попасть либо кто-то из группы «Охотников», либо Сташи, военный медик с отдельным доступом. И моя подруга по совместительству, с которой мы как раз сегодня договорились встретиться. Я потому и решила, что это она. Своих охотников я бы сразу узнала, а Сташи хоть и была человеком, но любила экспериментировать с ядреными духами. Унюхать ее с таким хобби было практически невозможно. Хотя нет, не так. Унюхать ее было как раз легко. Опознать сложно. Вот и сейчас от Сташи воняло чем-то посторонним. Травой, шерстью и мужским одеколоном. Тоже не фонтан, но однозначно лучше, чем духи с запахом ливерной колбасы, которыми она надушилась в прошлый раз.