Каракал - Владимир Матвеев

– Штурм? – удивился Вагард.

– Да, штурм. Скорее всего, нас просто прощупывали, но все равно это уже повод для собрания Совета кланов Холмграда. С каждым годом провокаций на границе становится все больше и больше. Представители владыки Джургской империи в Семиградье от всего отнекиваются, мол, это инициатива частных лиц. И по последним данным, доставленным из-за Тохос-гребня, это действительно так. У джургов самих относительный порядок только до Такитаны, а вот восточнее, за рекой и до самого побережья – сами демоны не разберутся. Оттуда, видимо, эта зараза в виде чернорясых и лезет.

– На западе эти чистюли теократы, славящие своего Виргама Безгрешного, на востоке чернорясые, вообще непонятно кому поклоняющиеся, и все лезут в Семиградье, – сдвинув к переносице брови, проговорил младший Дагарон. – Отец, им здесь всем медом намазано?

– Сын, – снисходительно, словно Вагард был несмышленым ребенком, улыбнулся тот. – У нас Сумеречные Земли со своими диковинками. Здесь Сарашские болота с самородным чистейшим сырым мифрилом. Здесь самые плодородные земли на левом берегу Амплады и в поймах Ультиаки и Пареи. Продолжать?

– Не надо, – покачал головой Вагард.

И действительно, к чему слушать то, о чем он знал с самого рождения. Все аристо Семиградья получали великолепное образование. И тиры, и пратты, не говоря уже о грессах, что были аналогом высшей аристократии в человеческих государствах. И достоинства Семиградья, которые сейчас перечислил отец, откровением для Вагарда не стали.

– Мне вот что непонятно, отец, – меж тем продолжил парень. – Я понимаю заинтересованность Радогона, Полойского торгового союза, да той же Джамахирии, но святошам-то с чернорясыми что у нас надо? Они же вроде как за умы и души разумных должны бороться? Им прежде всего нужна паства, а материальное потом.

– Как же ты еще молод, сын, – покачал Томкару головой. – Впрочем, этот недостаток с годами проходит, подмигнул он и начал пояснять: – Трудно насаждать свою веру и бороться за умы, находясь где-нибудь на отшибе материка в келье отшельника. А вот, когда ты в центре и от тебя, как от паука расходятся в разные стороны нити твоей паутины, за которые ты дергаешь, когда тебе это необходимо – это уже расклад совсем другой. Да и о том, что я тебе говорил до этого не стоит забывать. Ты думаешь, святошам и чернорясым нужны заблудшие, как они говорят, души, чтобы повернуть их в лоно истинной веры? – снова ухмыльнулся гресс Дагарон. – Как бы ни так. Власть и деньги – вот единственная цель, что они преследуют. Впрочем, не только они.

– А как же…

– Сын, – перебил его отец. – Давай обо всем этом мы поговорим дома, за чашкой цикра. Теперь же я жду твоего ответа.

– Я буду, отец, – почти без паузы ответил Вагард.

– Вот и прекрасно, – открыто, с нескрываемым чувством облегчения, улыбнулся тот. – У тебя есть сутки, чтобы завершить все свои дела в Великограде. Совет кланов Холмграда через три дня, но надо еще и с матерями, братьями и сестрами пообщаться, – подмигнул он. – Тем более такой повод. Первый дока боя в семье.

– Да уж, – передернул плечами парень, ярко представив, как его будет тискать женская половина сородичей.

– Кстати, – снова обратил на себя внимание Томкару. – На Совете будут представители кланов и семей других городов, потому как это касается уже не только Холмграда, но и всего Семиградья. Некоторые главы сами решили поприсутствовать. В частности глава Хаэрс точно будет, может, и еще кто решит посетить наш город. А у них в свите наверняка будут незамужние родственницы. Может, уже начать присматриваться к первой будущей жене?

– Я еще слишком молод, чтобы вешать себе на шею этот хомут, – поморщившись, отмахнулся парень.

– Ну-ну, – хитро сощурился старший Дагарон. – Не зарекайся. Женщины – такие существа, что опомниться не успеешь, как, проснувшись рано утром в один из дней, обнаружишь на правом запястье вязь брачной татуировки, а под боком посапывающую красотку. А возможно, и не одну.

Вагард явственно представил эту картину и сморщился еще больше, словно откусил порядочный кусок от не до конца созревшего ламата, чем вызвал заразительный смех своего отца.

– Все, я собираться, – решительно поднялся парень. – До скорой встречи, отец, – и погасил «сферу».

Постояв в раздумье некоторое время, Вагард вдруг понял, что собирать-то ему особо и нечего. Из казармы егерской школы его попросили сразу же, как только он получил документ об ее окончании. В принципе, он уже тогда был волен в своих поступках, но решил подождать и попытаться сдать экзамен на получение ранга доки боя. Поэтому снял комнату в городе и стал ждать даты испытаний.

Экзамен был трудным и изматывающим. Три дня парень показывал грандам-наставникам все, чего успел достичь своим упорным трудом с того самого дня, когда его еще детская ручонка с ямочками на будущих костяшках кулаков и перетяжечкой на запястье, все же смогла удержать рукоять боевого кинжала. Три долгих дня доказывал, что достоин, чтобы полы его плаща скрепляла серебряная фибула в виде дракона, кусающего себя за хвост – знак доки боя. Так что единодушный вердикт комиссии: «дока боя» был закономерным итогом его многолетних тренировок.

Оставалось только совершить свой первый выход за Пелену в компании товарищей, с которыми долгие семь лет жил плечом к плечу. За многие годы существования школ егерей у их выпускников это стало негласной традицией: прежде чем разлететься по своим кланам, делать совместный (часто единственный) выход в Сумеречные Земли. Нередко такие выходы заканчивались более чем удачно, и у новичков по итогам рейда в карманах позвякивали тяжелые «золотые драконы». Были случаи, что из такого похода возвращалось меньше разумных, чем в него уходило. Но чаще всего выход превращался в щекочущий нервы пикник или веселую попойку в дневном переходе от Пелены или границы болот.

– Хорошо еще конкретной договоренности ни с кем не было, – пробурчал Вагард себе под нос, окидывая последним взглядом комнату, что он снимал последние дни. – А то было бы очень неудобно. Хотя, с другой стороны, и объяснять ничего бы не пришлось. Все понимают, что если зовут дела клана – все остальное побоку.

Решительно закинув за спину зачарованный дорожный мешок, личный подарок Банияты, что сделала ему, когда тот получил ранг мастера боя и в котором в настоящий момент находился весь его арсенал, Вагард кивнул своим мыслям и покинул комнату.

Легкий шлепок по мягкому месту работницы таверны, что по обоюдному согласию согревала ему постель, пока он ждал экзамена, ее грустные глаза, в которых явственно читалось разочарование, что от них съезжает молодой, щедрый и нежный именно с ней парень, и вот он уже стоит на крыльце, щурясь от ярких солнечных лучей.

Решив не брать экипаж или рикшу, молодой воин размеренной походкой направился в сторону городского телепорта. И дело было не в том, что он пожалел на это денег. Уж от десятка медных «драконьих ноготков», что было обычной таксой, в какой бы конец Великограда ты ни поехал, он бы не обеднел. В мошне всегда звенела приличная горсть денег: от тех же медных «драконьих ноготков» и серебряных «драконьих чешуек» до полновесных «серебряных драконов». Золота в кошеле он не носил, предпочитая держать с десяток монет в воинском поясе – так, на всякий случай. Просто ему хотелось еще раз взглянуть на город, ставший ему почти таким же родным, как и его Холмград, в котором он родился и провел первые десять лет своей жизни. Что-то подсказывало парню, что вернется он сюда еще не скоро.