Здравствуй, папа, я твой сын! - Анна Мишина

Мне удается закрыть глаза и снова погрузиться в блаженную темноту. Но ровно до того, как начинает трезвонить домофон.

Игнор? Да! Встать бы и вырубить звук на крякалке, да только мне жутко лень выползать из-под одеяла.

Но звон продолжается. Настойчиво так. Будто там специально давят на кнопку, желая ее сломать и свести с ума хозяина квартиры, то есть меня.

– Да кого же там черти принесли? – терпение лопается.

Стаскиваю свое тело с кровати и плетусь в прихожую. Задерживаюсь у огромного зеркала в пол и ужасаюсь своему виду. М-да, на пользу вчерашний загул не пошел. Вид жуткий. Волосы всклочены, под глазами синяки. Рожа мятая. А мне ведь всего тридцать четыре. Рано  мне стареть.

Из дум вырывает возобновившаяся трель домофона. А я уж было и забыл. 

Включаю камеру и что я вижу?

Именно! Ничего! Абсолютно ничего! Но тем не менее звон продолжается. 

– Что за чертовщина? – открываю входную дверь, выглядываю на площадку и никого не вижу.

У меня галлюцинации?

Закрываю дверь и стоит мне только отойти на пару шагов, как снова раздается трель на всю квартиру! 

– Да вашу бабушку! – рычу от бессилия и открываю дверь.

Но снова никого не вижу. Подхожу к перилам, чуть свешиваюсь – никого. Поднимаюсь на пару ступеней вверх – и там тишина. Игра воображения или идиотские шутки.

Возвращаюсь в квартиру и закрываю дверь, предварительно отключаю звук домофона. Хватит с меня.

Разворачиваюсь на пятках, желая вернуться в спальню…

– Мать! – вздрогнул, подпрыгнув на месте, увидев пацана. – Мать моя женщина, ты кто такой и как тут оказался? – оглядываюсь, будто пытаюсь понять, откуда взялся мальчуган.

– Пливет, – улыбается незваный гость, сложив руки на груди, зажав подмышкой плюшевого зайца ядовито-зеленого цвета.

На мальчишке горчичного цвета штаны, белая футболка, такого же цвета кеды. Очки. Копна светлых вьющихся волос. 

– Ты плод моего больного воображения? – так, нужно срочно найти очки, все расплывается. Разворачиваюсь к комоду, тут должны быть запасные очки.

– Нет, я плод вашей с мамой любви, – заявляет мальчик, а я давлюсь слюной! 

– Что? – наконец, натягиваю на нос очки и теперь я вижу пацана достаточно отчетливо. 

Реальный, значит. 

– То, – деловито заявляет. – Здлавствуй папа, я твой сын.

Бред! 

– У меня нет детей, – говорю, стараясь отделаться от странного чувства. – Нет и не будет.

– Тебе повезло, потому что есть я. И думаю, ты поймешь, что иметь детей не так уж и плохо.

– Мне все равно. Ты не мой ребенок. Этого просто не может быть априори. 

– Апли... что? – сводит на переносице светлые брови.

Уперли руки в бока и разглядываем друг друга. Я и он.

– С чего ты взял, что я твой папа? – спрашиваю мелкого, пытаясь хоть как-то собрать все мысли в кучу. В адекватную, мыслящую кучу. 

Согласитесь, с утра после хорошей вечеринки хочется выспаться, а не впустить в свой дом чужого мальчишку со словами:

“Здлавствуй папа, я твой сын”. 

Отрезвляет, хочу вам сказать!

– Я знаю, – звучит как само собой разумеющееся.

Пожимает плечами, поправляет очки на переносице указательным пальцем, и я делаю тоже самое.

Мальчишка ухмыляется.

– Но ты даже не похож на меня, – возмущаюсь. – У тебя волосы кудрявые и светлые. 

– Волосы мне достались от мамы.

– А нос? Нос явно не мой!

– С носом мне повезло больше, – улыбается, но взгляд все еще прищуренный.

– Нет, это никуда не годится. Говори, кто твоя мама и где ты живешь. Пора заканчивать этот беспредел, – хватаю телефон со стола и замираю, пытаясь понять, что вообще делают в подобных ситуациях?

– И куда ты будешь звонить? – отвлекает от мыслей голос мальчишки. – Сдашь меня в полицию?

Я удивленно уставляюсь на мелкого. И откуда такие познания?

– Сколько тебе, говоришь, лет?

– А я не говолил, – картавит мальчуган, деловито складывая руки на груди.

– Ну так скажи.

– Почти шесть, – звучит гордо.

– А зовут-то как?

– Меня зовут Тим-Тим, – задирает нос.

– Что за дурацкое имя? 

– И не дулацкое оно вовсе, – надувает губы.

– Ну должны же бабушки-дедушки тебя звать как-то по нормальному? Что это такое – Тим-Тим? – возмущаюсь. – У твоей мамы не было выбора?

– Выбол есть у каждого, – снова звучит по-взрослому. – Тимофей Тимулович я. Поэтому и Тим-Тим. Тебя же мама звала Тимом, лазве ты не помнишь? – этим вопросом пацан вгоняет меня в тупик. Я для многих раньше был просто Тим. А сейчас...

Но вопрос все равно остается открытым. Откуда взялся этот пацан и что мне с ним делать.

Тимур

Откладываю телефон в сторону. Почему? Потому что не понимаю, с кем мне  проконсультироваться.

– Так, может, все же скажешь, как зовут твою маму? – пытаюсь разузнать имя женщины, которая бросила ребенка. Ну ведь бросила? Или не углядела? Как вообще возможно, что ребенок гуляет сам по себе? По огромному городу!

– Маму зовут Оля.

Оля… мда, не редкое имя, которое бы запомнилось. Сколько таких Оль было? Да не помню, чтобы вообще было. Вот в чем вся загвоздочка. Загвоздка. Загвоздище! Черт возьми.

– А фамилия? – сердце нервно задергалось в грудине в предвкушении, что вот-вот это безумство завершится.

– А с фамилией каждый может, а ты без, – и пацан закатывается смехом, таким заливистым, что у меня мозги того и гляди разнесут черепную коробку, в ушах зазвенело.

Хватаюсь руками за голову.

– Тихо, – прошу я, но на парня это не действует. – Тихо! – рычу так, что мальчишка тут же затыкается.

– А не надо на меня олать, нелвы белигите, – заявляет серьезно.

Я стараюсь удержаться от комментариев относительно развязности его языка, не по-детски причем, и направляюсь в кухонную зону. Нужно что-то выпить.

Открываю бар, достаю бутылку виски…

– Не стоит утло начинать с этого, – тут же доносится голос пацана. – Минздлав пледуплеждает,что алкоголь вледен для здоловья.

Оглядываюсь. Сорванец забрался на барный стул и серьезно на меня смотрит сквозь стекла своих очков. 

– Тебя забыл спросить, – буркнул себе под нос, но бутылку убрал и нажал на кнопку кофемашины.