Всяко третье размышленье - Джон Барт

Хотя ежели вдуматься, так разве существовали в Раю — до «Паденья, в коем согрешили мы все»[3]— времена года? Разве не было Изгнание из Райского Сада изгнанием из вневременного, не ведающего, стало быть, и времен года Эдема, во время, самосознание, смертность и все прочее? Более того, «падение» первородной пары произошло в весеннюю, так сказать, пору жизней Адама и Евы и стало началом как истории их половой жизни, так и истории человечества вообще… Так что, знаете ли, Создатель Книги Бытия тоже, наверное, мог не чураться кое-какой символичности: и не лучше ли Он, подобно Вашему Покорному, управлялся с обучением других тому, как надлежит наводить порядок в их творениях, чем с наведением оного в Своих собственных.

В любом случае (как будто все предшествовавшее не было достаточно тяжеловесным) получите еще и следующее: точно так же как торнадирование нашей «Бухты Цапель» выпало на 77-ю годовщину Краха 1929 года, головоломное падение, коим ознаменовался в Листопадный день/Йом-Кипур, выпало на 77-ю годовщину паданца! Но и это еще не конец (Муза, прости бессовестного Создателя всех нас!): именно в первую годовщину вышеупомянутого мини-апокалипсиса — йорцайта[4], так сказать, «Бухты Цапель» — чуть больше, чем через месяц после того, как он споткнулся и упал, Джордж Ирвинг Ньюитт, только-только начавший полагать, что в конечном счете урон, нанесенный ему этим падением, может быть, и сведется к смахивающему на знак кастовой принадлежности индуса шрамику посреди его лба, впервые испытал то, что обратилось затем в (по крайней мере, пока — не будем забывать о вышеупомянутых страхах) пять последовательных, периодических, умопомрачительных и протяженных… видений.

Да-с: одно видение/греза/морок/умопомрачение/глюк/все что угодно на каждое последующее время года по календарю Северного Умеренного Пояса на 2008 год, более или менее совпадавшее, о чем с прискорбием сообщаем, с днем инаугурации этого времени, и каждое отвечало какому-то ключевому событию в соответствующем «времени жизни» визионера. Но даже и на этом наши Сиволапые Совпадения не заканчиваются…

Охохонюшки! Если бы мы выдумали эту историю, так даже Дж. И. Ньюитт махнул бы сейчас на нее рукой и пристукнул бы по кнопке DELETE Однако факты — это факты, и мы, в меру наших сил, воссоздаем их и пересказываем — включая и «факты» галлюцинаторные или какие угодно, — и потому мы, пропади все пропадом, продолжаем, принося извинения Аристотелю, например, чья «Поэтика» обращается к нам, сказителям, со знаменитой рекомендацией отдавать, если уж нас занесло на эту галеру, предпочтение правдоподобному-пусть-даже-и-решительно-невозможному перед возможным-но-мерзопакостно-непривлекательным. Мы извиняемся также перед обитателями Южного Умеренного Пояса, чьи времена года приходятся на отличные от наших куски календаря, придавая противоположные оттенки значения «апрелю», «сентябрю» и тому подобным; а также перед жителями тропиков, где времен года нет и вовсе, разве что Влажное и Сухое….

Сдаюсь.

Чего о неустрашимом ДжИНе никак не скажешь: он нажимает не на DELETE, но снова на клавишу, без которой не обходится ни карьера уважающего себя СПП, ни жизнь каждого из нас, перепуганных и по сей день насельников «Бухты Цапель», уцелевших после торнадо:

ПЕРЕЗАГРУЗКА.

В прошлую пору листопада — то есть осенью 2007 года, а говоря точнее, незадолго до наступления того сентябрьского дня равноденствия, коему предстояло стать и вышеупомянутым днем рождения Дж. И. Ньюитта, — он, давно покинувший пастбище ученого мира, и его жена, получившая возможность насладиться последним перед ее отставкой и более чем заслуженным годичным творческим отпуском, порадовали себя первым в их жизнях круизом на круизном судне: восемь дней в Балтийском и Северном морях (Стокгольм-Копенгаген-Дувр с заходами в промежуточные порты и береговыми экскурсиями), а после Англия — неделя, кульминацией коей стал пришедшийся на день рождения Дж. первый наш приезд в родной город Уильяма Шекспира, Стратфорд-на-Эйвоне. Мотивы, коими мы руководствовались, очевидны, даже если оставить в стороне необходимость прийти в себя после повторной сборки наших разбитых бурей вдребезги жизней: пара престарелых профессоров английской литературы, давно привыкших включать цитаты из Барда в обзорные литературные курсы, которые они читали старшекурсникам (Джордж отдавал предпочтение пьесам, Аманда — сонетам; ни тот ни другая в научных авторитетах не числились, однако коллеги-словоплеты взирали на обоих с завистливым почтением). Добавьте к этому нити, которые связывали нас и со Стратфордом, и с Эйвоном: наш общий работодатель, как вам, быть может, известно, — это процветающий двухсотлетний гуманитарный колледж, основанный в еще более старом одноименном портовом городе, принадлежащем к округу Эйвон, каковой расположен в той части Восточного побережья, которая принадлежит штату Мэриленд, а именно на берегу Чесапикского залива; города и округа носят здесь имена английские (Солсбери, Кембридж, Оксфорд, Стратфорд, Честертаун, Дорчестер, Тэлбот, Сесил, Эйвон, Кент), а многочисленные приливные водные пути сохранили те названия, какие имели до появления англичан: Чесапик, Нантикок, Чоптанк, Сассафрас и, украшение Стратфорда, извилистый Матаханнок. Более того, хотя ни Дж. Ньюитт, ни А. Тодд в СтратКолле не учились, автор этих строк родился и вырос в городе Стратфорд — говоря точнее, в крабово-устричном районе, носящем название Бриджтаун, построенном на скорую руку рабочем поселке, отделенном от собственно Стратфорда речушкой Эйвон-крик, по берегам коей тянутся пристани и причалы. Этот водный путь ведет, наполняясь и мелея, к реке Матаханнок, которая подобным же образом втекает в Чесапикский залив, за коим следуют < >Атлантический океан, < >Бристольский залив, < >низовья реки Северн (британской, не мэрилендской, не той, на берегах которой раскинулся Аннаполис), в каковые низовья переходят ее же верховья, неприливные, с односторонним течением (>), и совсем уж верховья коей питает, в свой черед, > река Эйвон. Вместо последних двух слов (о чем уведомила меня по прибытии на место Манди) можно было поставить «река Река», поскольку «Avon» — это кельтское слово, именно реку и обозначающее. Хотя никто, насколько нам известно, такого фокуса не проделывал, можно представить себе плавание из Стратфорда в Стратфорд: путешественник отчаливает от одной из пристаней, что стоят по сторонам старой таможни «нашего» Стратфорда (или от причала Морского клуба, украшавшего в стародавние времена оплакиваемую нами «Бухту Цапель»), спускается по реке к заливу, берет, миновав Кейп-Чарльз, налево, выходит в северный Атлантический океан, пересекает его, плывя на северо-восток, к Соединенному Королевству, а там поднимается, одолевая течение, туда, где изначальный Эйвон протекает сквозь его изначальный Strait Ford (то есть «узкий перекат»), на северо-западном берегу коего и стоит получивший от него свое имя город. А на другом, противоположном, красуется — не будь я Джорджем — соединенный с ним узким мостом изначальный Бриджтаун!