Большая книга приключений для мальчиков - Эдуард Веркин

Витьке не хотелось спорить под вечер, и он промолчал. По сторонам дороги пошли поля.

— А это овес, — не унимался Генка. — Еще зеленый. Наверное, озимые.[3]А где овес — там и медведи. Можно будет их, медведей-то, караулить…

— Дурак ты, Генка, — возражал Витька. — Овес-то зеленый, медведи не придут. Да и нет тут их уже давно, вымерли. Медведи только в тайге остались, а тут их нет…

— Тут много чего есть… — загадочно отвечал Генка. — Уж я-то знаю…

Машина приближалась к огоньку под холмом, и постепенно становилось видно, что огонек горит не просто, не сам по себе, а в окне большого деревенского дома. Дом был обнесен невысоким забором, за забором возвышалось несколько высоких нескладных строений с черепичными крышами, торчал журавль колодца.

Водитель на ходу нажал на сигнал. Звук улетел к дому, почти сразу ворота его отворились, и навстречу грузовику вышла высокая женщина с керосиновым фонарем. Рядом с ней бежала большая лохматая собака.

— Это тетка, — Генка замахал женщине рукой. — Тетя Люся. Приехали…

Машина остановилась. Витька и Генка выпрыгнули из кузова на землю. Собака служебно обнюхала новых гостей, посмотрела на хозяйку и, получив подтверждение, что прибыли свои, удалилась в будку. Тетка смотрела на ребят и улыбалась.

— Здравствуй, тетя Люся, — тоже улыбнулся Генка.

— Ну, здравствуй, Геннадий Владимирович! — тетка не удержалась и обняла Генку за плечи.

Через час Витька и Генка сидели за столом, ели блины с яблочным вареньем и сметаной и пили черничный квас.

— Хозяйство у тети Люси знатное, — болтал Генка. — Есть грузовик, есть лошадь Березка, есть Буфер — это лохматая овчарка, ты его видел. Есть еще кот Чубайс, сокращенно Чуб. Вредная скотина, но он почти не показывается, боится Буфера. А еще есть утки, курицы и гуси…

Тетка вдруг погрустнела.

— А гуси у тети Люси, — продолжал Генка, — лучшие в области! Здоровенные, как поросята! Они по озеру плавают. Вот когда я на осенние каникулы приезжал, тетя даже бойцовых гусей завела. Они тогда, правда, еще гусенками были, смешные такие, шеи длинные… Сейчас, наверное, выросли совсем.

— Не выросли, Ген, — вздохнула тетка.

— Померли, что ли? — удивился Генка.

— Да нет, не померли. Утащили их. Почти всех.

— Если это ястреб, то его можно легко отпугнуть… — начал было Витька.

Тетка покачала головой.

— А кто ж тогда? — Генка отложил на тарелку половину блина. — Кто? Рысь?

— Щука, — сказала тетка.

— Как щука? — удивился Генка. — Как она в озеро-то попала? Озеро ведь с рекой не соединяется!

Тетка Люся махнула рукой.

— Весной вода поднялась — аж досюда чуть не дошла, половодье большое было, разлив. И озеро тоже залило. Видимо, щука тогда и зашла. А рыбы тут немного, так вот она, как рыбу всю сожрала, за утят и принялась. По пять штук в день утаскивала! Я сначала не замечала, а потом смотрю — все меньше и меньше их. Ну, я их на озеро выпускать и не стала. Так она за взрослых уток принялась! Плывет утка, потом как закричит — бульк! — и только пузыри по воде. А какие утки без воды… Или гуси… Все насмарку, все нарушается!

Тетка с горя даже несильно стукнула кулаком по столу.

— Да… — Витька тоже отложил вилку и посмотрел в окно. — Это ж просто челюсти какие-то…

Озера не было видно в темноте, но присутствие его угадывалось, как угадывается близость любой большой воды.

— Вот, — тетка развела руками, — не знаю, что и делать. Если она так и дальше будет — то весь выводок уничтожит, кредит отдавать нечем будет… Хоть в город езжай за рыбаками…

Витька с Генкой переглянулись.

— Тетя… — осторожно сказал Генка. — Тетя Люся, а давай мы эти Челюсти… ту щуку поймаем?

— Да бросьте! — тетка стала собирать со стола посуду. — Вы же отдыхать приехали, а не по озеру шастать. Да там и глубоко. Перетонете еще. Отдыхайте лучше.

— Рыбалка, — заметил Генка, — лучший отдых. И полезно, и интересно. К тому же мы очень хорошо плаваем, особенно Витька. Он у нас вообще, плавает, как… поплавок.

— Это точно, — согласился Витька. — Плаваю. И время у нас как раз есть. Сделаем крюков,[4]донок[5]и щуку эту поймаем…

— Это не наш путь, — перебил его Генка. — Это слишком долго и ненадежно. Крючки какие-то… Тетя, у тебя, кажется, ружье было?

— Было, — кивнула тетка. — И сейчас есть.

— Тогда не будем валять дурака, — сказал Генка. — Я эту щуку завтра просто пристрелю.

Генка и Витька дружат уже давно. Хотя совсем друг на друга не похожи. Витька длинный, худой и белобрысый. Генка невысокий, плотный и черноволосый. Генка хорошо разбирается в любой технике, от велосипеда до автокрана. Это потому, что он с самого первого класса переходил во все технические кружки и секции Дворца творчества юных. Витька любит читать и хорошо знает литературу, историю и биологию. Это потому, что в начальной школе он частенько болел и от нечего делать перечитал всю родительскую библиотеку. Всю подряд.

Витька мечтательный. Генка практичный. И, казалось, ничего общего в них нет, но разные полюсы, как известно, притягиваются. Поэтому Генка и Витька дружили крепко. Впрочем, за годы дружбы ребята многое переняли друг от друга, хотя сами этого и не замечали. У Витьки появилась практическая жилка, и он научился вбивать гвозди, точить ножи и чинить мотоциклы. Генка стал как-то серьезнее, начал чаще думать и перенял у Витьки привычку смотреть на небо. Иногда они даже вместе сидели на крыше Генкиного сарая и глазели вверх до первой звезды. Отчего жители соседних домов называли их лунатиками и полуночниками.

Вообще, эту парочку знали все и в школе, и в округе. Знали и пытались придумывать им разные прозвища. Гвоздь и Мешок, Тонкий и Толстый, Жираф и Медведь. Но прозвища не приживались, потому что все они были не похожи на самих Генку и Витьку.

А прошлым летом к ним присоединился еще и Жмуркин. Так уж получилось.

В отличие от Генки и Витьки Жмуркин был продвинутой личностью. Он считал себя самым умным, зависал в Интернете, ходил по дискотекам и даже музеям, занимался фитнесом и читал журналы про фирменные часы и яхты. Но больше всего в жизни Жмуркин хотел стать великим кинорежиссером и разбогатеть. Первый шаг на этом пути Жмуркин уже сделал — он поступил уборщиком в кинотеатр, заработал денег и купил на рынке бывшую в употреблении восьмимиллиметровую кинокамеру. И теперь собирался снимать кино.