Видок. Неживая легенда - Григорий Шаргородский

Заниматься расследованием такого дела не пожелаешь и злейшему врагу, не то что самому себе. А ведь придется.

Не скажу, что так уж люблю осень. Скорее даже наоборот – я немного недолюбливаю это время года. Но должен признать, что определенное очарование именно в топинской осени все же есть. И причиной тому – близость Стылой Топи. Единственное место Силы в Российской империи вообще сильно влияло на все, что находилось рядом, – на окрестные леса, город Топинск с его слегка провинциальными жителями, да и на меня самого. За последний год этот город кардинально изменил того, кого окружающие считали титулярным советником, видоком Игнатом Дормидонтовичем Силаевым. Почему считали? Да потому что все не так уж просто. У меня действительно тело юного видока, закончившего специальную школу при Новгородской энергетической академии. Но закавыка в том, что внутри этого тела живет душа немало пожившего и изрядно потрепанного человека совсем из другой реальности. В моем родном мире нет магии, по улицам не бродят оборотни, а если зайти поглубже в лес, скорее столкнешься с незаконной свалкой, чем с лешим.

В общем, изменений в моей жизни за последний год столько, что впору засаливать. Вот даже научился находить очарование в осени. Впрочем, местная осень не чета той, которая уныло прозябает на городских улицах мегаполисов моего родного мира. Да и вдали от тамошних городов, в совсем не голландских деревнях в это время года царит лишь извечная грязь, слякоть и полное отсутствие оптимизма.

А вот в аккуратном Топинске все по-другому. Конечно, грязи и здесь хватает, особенно на окраинах, но городское собрание все уверенней распускает щупальца дорог с булыжной мостовой в центре и усыпанных гравием на окраинах. Оный гравий и шелестел сейчас под шинами моего паромобиля. Да, я наконец-то обзавелся нормальной машиной, давно позабыв о том гибриде катафалка со «скорой помощью», который угробил на болотах Владыка Топи.

Жуткая была история. До сих пор в дрожь бросает.

Внешне мой паромобиль был похож на спидстер модели 1932 года от компании Оберн. Не то чтобы я был ярым автолюбителем, но уже в зрелом возрасте увидел миниатюрную модель этого авто и влюбился. И только теперь у меня выдалась возможность воплотить в металле свои фантазии. Правда, полной аутентичности не получилось – двух мест мне было маловато. Да и внешне аппарат вышел эдаким стимпанковским аналогом знаменитого спидстера – слишком много угловатых обводов и заклепок. Наша мастерская по-прежнему оставалась лишь мелким сборочным предприятием и на большее замахнуться не могла. Но судя по тому, как возбудились местные богатеи и наш партнер, юрист Дава, конечный результат понравился не только мне.

На данный момент пик ажиотажа вокруг автоновинок уже прошел, и сейчас я направлялся на испытание того, что должно вызвать еще одну волну интереса к нашим механическим мастерским. Причем этот интерес скорее возникнет не у купцов и уездных чиновников, а у шатунов, которые на свой страх и риск ходят в Стылую Топь за всякими «вкусняшками».

Они тащат в Топинск как стволы деревьев, выросшие в месте Силы, так и железы магически измененных животных. Да и различная целебная трава уходит купцам за немалую цену. Есть, конечно, отдельные любители протащить в город пыльцу дурман-цветка, которую в столице называют опиумной, но этим хитрованам приходится иметь дело со мной. Не скажу, что я здесь гроза всех наркоторговцев, но благодаря дурной славе и наличию за спиной сильного оборотня некие опасения шатуны по моему поводу все же испытывают.

В центр Топинска я заезжать не стал, так что движение по мостовой было не очень долгим, и уже через десяток минут шины паромобиля опять зашелестели по гравию.

Еще через полчаса по бокам авто поползли здания Портовой слободы. Именно здесь по причине близости воды мы и организовали нашу вторую мастерскую. Это был простой лодочный сарай, куда с основной базы завозились уже готовые узлы для окончательной сборки.

Портовая слобода вытянулась вдоль извилистого русла реки с не очень-то оригинальным названием Стылая. Как такового порта здесь не было, потому что ни один пароход к Топинску не доберется при всем своем желании. Именно поэтому для развития энергетической промышленности к месту Силы пришлось тянуть железнодорожную ветку вдоль русла Иртыша и впадающей в него Стылой.

В общем, вместо большого порта вдоль берега вытянулись склады и небольшие причалы для весельных лодок – этот транспорт пользовался наибольшей популярностью именно у шатунов. Вот сию тенденцию мы и собирались порушить.

Паромобиль остановился у открытых ворот большого сарая. С противоположной стороны прямоугольное здание имело еще одни ворота, снабженные опускающимся в воду стапелем.

Оставив авто у ворот, я прихватил с собой увесистую сумку и вошел внутрь помещения. Все участники предстоящего действа были уже на месте. Боря с нашим старшим мастером что-то подкручивали у правого поплавка катамарана. Дава с Лехой, который отпросился в присутственный день с работы, рылись в корзинах, явно намереваясь начать пикник прямо здесь. Еще двое рабочих стояли у наклонной части стапеля в ожидании конца последних приготовлений.

– Всем привет! – поздоровался я и увидел, как Дава отсалютовал мне выуженной из корзины бутылкой.

Вот зараза!

– Все нормально? – спросил я, подойдя к технической части нашей компании.

– Да, – ответил старший мастер нашей фирмы, носивший гордую фамилию Моськин. – Пара болтов от вибрации разошлась. Поставил контргайку, но посматривать все одно стоит. Борис Олегович знает куда смотреть, так что на вашу прогулку по болоту должно хватить.

– Очень на это надеюсь, – не особо обрадованно проворчал я и тут же внутренне одернул себя.

Нужно что-то делать с зарождающейся фобией – после встречи с Владыкой Топи в болота меня тянуло все меньше и меньше. Так что в качестве профилактики на совмещенные с пикником испытания я решил идти именно туда. Но волевое решение пока никак не отразилось на внутренних ощущениях.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я отошел на пару шагов назад и окинул наше детище оценивающим взором. Катер покоился на двух клепаных корпусах из листового металла. Верхняя часть катамарана представляла собой расширенный и измененный салон паромобиля на пять посадочных мест, имевший возможность демонтажа крыши, что превращало его в плавающий кабриолет. Точнее, почти летающий. На корме находилась конструкция из гнутых прутков, главной функцией которой являлось недопущение внутрь даже самого придурковатого пользователя, закрывая ему доступ к лопастям дирижабельного пропеллера. Паровая установка, находившаяся под сей конструкцией, давала, пожалуй, даже избыточную мощность.

Чтобы до зимы закончить с этой красотой, пришлось остановить сборку нашего четвертого паромобиля. Из-за спешки получилось немного угловато, зато в лучших традициях стимпанка – эклектично и даже брутально.

Я не успел отобрать у Давы бутылку, и тут наш мастер сообщил об окончании подготовки аэрокатера к испытаниям. Рабочие быстро спустили судно на воду и с помощью канатов подвели к деревянному причалу.