Круэлла де Виль. История злодейки с разбитым сердцем - Серена Валентино

При этом мисс Прикет постоянно находилась рядом, держала меня за руку – следила за тем, чтобы я вела себя как положено. Впрочем, как нужно себя вести, я знала и без неё. Помощь мисс Прикет была нужна мне для того, чтобы правильно одеться. Что поделать, в те времена я ещё не достигла гениального маминого уровня в искусстве подбирать идеальные ансамбли. Вот почему каждый день, перед тем как покинуть классную комнату, мисс Прикет тщательно проверяла, в каком виде я покажусь сегодня перед мамой. Я терпеливо ждала, пока мисс Прикет проверит мою причёску, платье, банты и всё прочее, ждала, потому что, если мама вдруг заметит какой-нибудь непорядок... Пусть даже самый мелкий непорядок в моей одежде – хотя бы одну незастёгнутую пуговку, – это станет ужасным ударом для меня и чудовищным оскорблением для мамочки. Короче говоря, классную комнату я покидала только после того, как вместе с мисс Прикет сто раз убеждалась в том, что самое красивое платье сидит на мне как влитое, а все локоны до последнего аккуратно уложены в безупречную причёску.

Малая гостиная была любимой маминой комнатой. Она считалась, если так можно сказать, её личным владением и, естественно, была обставлена с маминым изысканным вкусом. Малая гостиная, как понятно уже из её названия, была не из самых больших комнат в доме, что делало её ещё уютнее и красивее. Вся дальняя от двери стена сплошь состояла из окон и двух застеклённых до пола французских дверей, ведущих на террасу, с которой открывался вид на Белгрейв-сквер. Возле окон стоял массивный дубовый письменный стол, за которым мама вела переписку и откуда командовала всем домашним хозяйством. Почти всю правую от двери стену занимал камин. Его широкая; длинная мраморная полка была уставлена сувенирами; которые мама и папа привозили из своих многочисленных путешествий. Помню пару замечательных зелёных нефритовых тигров; маленькие золотые часы и статую Анубиса из чёрного как ночь оникса. Анубис был египетским богом погребальных обрядов и изображался с головой собаки. В те годы я ещё слишком мало знала о смерти и обо всём, что с нею связано, поэтому искренне считала Анубиса покровителем собак. О том, чем на самом деле занимался этот бог, меня позднее просветил папа. Ну и, разумеется, здесь же лежали пригласительные билеты на всевозможные выставки, обеды и вечера, полученные из самых фешенебельных домов Лондона. Приглашений мама всегда получала много, не менее трёх за неделю.

Над камином стену украшала большая полукруглая фреска в стиле ар-деко, она намертво отпечаталась в моей памяти. Стоит мне закрыть глаза и подумать о нашем особняке в Белгрейвии, я первым делом вижу эту фреску. Нет, все детали этой фрески я описать не могу, я их не вижу, да и не нужны мне они. Просто общий вид этой фрески сразу вызывает у меня сладкое, щемящее сердце ощущение родного дома. Помните, я уже говорила вам про ностальгию? Это она, она.

Ощущение родного дома. Разве найдутся у кого-нибудь слова, чтобы описать его?

Правый дальний от камина угол был занят книжными полками, по бокам которых стояли две кадки с пальмами, между ними столик на колёсиках, уставленный графинами с разноцветными спиртными напитками, бокалами для коктейлей и большим сифоном с «колючей» сельтерской водой. Перед камином стояла кожаная кушетка, напротив неё два мягких кожаных кресла и круглый столик возле них. Стены малой гостиной были выкрашены в какой-то сизый, сливовый цвет, а левую от двери стену украшали написанные маслом портреты строгих джентльменов и леди в золочёных рамах. Очевидно, это были родственники моего папы, чьи имена со временем оказались забытыми. Мы, во всяком случае, их не помнили.

Почти каждый раз у меня перехватывало дыхание, когда я, войдя в малую гостиную, видела маму, ожидавшую меня на той самой кожаной кушетке. Она была поразительно красива, моя мама. Знаю, что уже говорила вам об этом, но всё равно буду повторять ещё и ещё. По тому, как мама была одета, можно было догадаться о её планах на сегодняшний день. Обычно ей предстояла дружеская встреча за чашкой чая или поездка по модным салонам. Чаще всего в своих воспоминаниях я почему-то вижу маму в прелестном длинном платье цвета чайной розы с низко опущенным на бёдра по тогдашней моде кушаком. На маминых губах матово блестит нежно-розовая помада, что вместе с платьем создаёт удивительно красивый и сильный контраст с чёрными, как вороново крыло, волосами. Они у мамы длинные, блестящие и искусно уложены наверх в пучок. Когда мама выходит куда-то по вечерам, она наносит на губы красную помаду, но днём? Никогда! Днём помада должна быть только светлой – нежно-розовой, например, или персиковой. Но красная? Фи! Это полная безвкусица! «Красная помада годится только вечером». Иногда я словно слышу, как мама произносит это наставление, и снова чувствую себя тогда маленькой девочкой.

Особенно ярко в моей памяти отпечаталась одна из таких дневных встреч с мамой.

Честно говоря, я не могу сказать точно, то ли это действительно воспоминание о каком-то одном конкретном дне, то ли воспоминания о нескольких разных днях слились воедино, не знаю. Но воспоминание, повторюсь, очень яркое, из тех, что остаются навсегда.

Итак, я вошла в малую гостиную. Мама в элегантной, непринуждённой позе сидела на коричневой кожаной кушетке, изящно задрапированной роскошным красным покрывалом. Я хотела побежать, броситься к маме, но мисс Прикет сильно сжала мою руку, напоминая о том, что нужно вести себя так, как подобает юной леди. Так что я никуда не бросилась, а осталась стоять на месте, наблюдая за тем, как мама заканчивает разбирать пришедшую утром почту – конверты с письмами и пригласительными билетами. Наконец она подняла голову, посмотрела на меня, и я ответила ей своей самой лучшей улыбкой. Надеюсь, она получилась у меня очаровательной.

– День добрый, Круэлла, дорогая моя, – напевно произнесла мама, подставляя мне свою щёку для поцелуя. – О, я вижу, ты сегодня снова надела это красное платье?

Я была убита. Уничтожена. Стёрта в пыль. Мама выглядела разочарованной, и у меня похолодело под сердцем.

– Мне показалось, что тебе нравится это платье, мама. Ты сама об этом сказала в прошлый раз. Да-да, сказала, что оно мне очень идёт, я же помню.

Мама вздохнула и положила на стол письма, которые ещё не успела разобрать.

– Тогда я всего лишь высказала свою точку зрения, моя дорогая. Да, мне показалось, что это платье тебе идёт, но это ещё не повод вновь надеть его спустя всего несколько дней. И это при том, что твои шкафы буквально ломятся от новых платьев! Запомни, Круэлла, настоящая леди никогда не допустит, чтобы её дважды видели в одном и том же наряде!

Мне захотелось тут же, на месте придушить мисс Прикет. Как, ну как она могла допустить такое? Как она могла позволить мне второй раз надеть одно и то же платье? Не знаете? Ну так я тоже не понимаю.

– Мисс Прикет, не прикажете ли подать нам чаю? А затем, прошу вас, сядьте обе, не мельтешите у меня перед глазами, словно пара голубей. На нервы мне действуете.

– Да, конечно, ваша светлость. – Мисс Прикет отошла к камину, дёрнула подвешенный возле него шнурок звонка, затем села в одно из кресел, стоящих напротив маминой кушетки, на которой обычно устраивались мы с мамой. Пока мы ждали, когда принесут чай, мама всегда задавала мне одни и те же вопросы, причём в одной и той же последовательности. Всегда. И ни разу за всё время не сбилась и не пропустила ничего, вот какой была моя мама!