Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа

вообще выйти на сцену совершенно голыми, чтобы люди, увидев их, не повскакивали с испугу со своих мест и не поспешили бы к выходу из зрительного зала? Ты же понимаешь, что с таким названием, как «Возраст любви», подобный смотр просто необходим. Этот вопрос из разряда тех, которые обсуждению не подлежат.

Сирил подумал о тех обделенных природой танцорах с недостатками фигуры, хорошо различимыми в зеркале мужской гримерной, которых он избавлял от необходимости выходить к краю сцены. Представив, скольким из них мадам Леона вынесет безжалостный приговор, он уже мысленно прикидывал, во что этот смотр ему обойдется.

– Эй! – позвала мадам Леона с нетерпением в голосе и в то же время с удовлетворением, как всякий раз, когда она чувствовала, что обойтись без нее невозможно.– Подумать только, мне все приходится делать самой! Ну, не переживай! Если мне кто-то не подойдет, то это вовсе не значит, что он будет получать меньше: в конце концов, я нанимала их не для того, чтобы они раздевались на сцене. Ты возьмешь недостающих танцоров в немецком балете. Однако мне и сейчас ясно, что выбирать придется самой. Позови их сюда! Пусть выйдут голяком на сцену! И ты… Эй, вы там, Понтер! Пусть твои тоже выйдут. И поскорее, раз они здесь. Не стоит дожидаться конца репетиции. Зал пуст, посторонних нет. И без тренировочных брюк! Те, кто в плавках, может их не снимать. И больше на теле ничего. Я хочу видеть, на что я могу рассчитывать.

Послышался голос Сирила, крикнувшего находившимся в проходах танцорам: «Audisheunn nioue!» He сходя с места, немцы поспешно разделись. Однако англичане направились переодеваться в гримерную. Четверо или пятеро французов, не входивших в состав основной труппы, в зависимости от чувства стыдливости прикрылись лишь носовыми платками вместо фигового листка или же остались в плавках.

Секретарь обратился к соседу по креслу, так чтобы его могла услышать мадам Леона:

– Наша хозяйка – настоящий гений мюзик-холла. Ей достаточно всего пяти минут, чтобы придумать всю сцену от начала до конца. Ты когда-нибудь видел раньше такое?

Теперь мадам Леона могла позволить себе передохнуть. Однако недолго.

– Ну как?! – воскликнула она.– Не каждый день мне приходится видеть моих мальчиков нагими!

***

Заканчивая подготовку к выходу на сцену, Сирил вынужден был сослаться на британскую стыдливость.

– Слишком уж они жеманные! – воскликнула мадам Леона.– Тем хуже для них! Я не могу терять времени, а пока посмотрим что-нибудь другое… Игорь и Капри, вы здесь? Хорошо. Вы переоделись? Ладно, покажите мне ваш танец. Я хочу взглянуть, как он смотрится на фоне декораций. Пока вы одни. Начинайте… Густав, готовь декорации к «Золотому возрасту». Но только не надо фонтанов. Не стоит зря поливать Капри водой.

– О! – воскликнул громко подхалим.– Как же она бывает заботлива! Ты слышал?

– Тише! – одернула его мадам Леона, не терпевшая лести.

Она была вся в работе. Оркестр заиграл первые такты.

На голове у обнаженного по пояс танцора была огромная мексиканская шляпа. В боковых разрезах брюк, имитировавших лохмотья, виднелись голые ноги. Склонившись над пересохшим водоемом с крутыми берегами, он воспроизводил движения старателя с деревянным лотком в руках. Декорации были выполнены в желтых и оранжевых тонах. И только гигантские кактусы, обтянутые бархатом с нанизанными металлическими колючками, сияли золотом с зеленым отливом. На занавесе, уже поднятом для финала, был изображен горный пейзаж. Световых эффектов было более чем достаточно.

Полуобнаженный мужчина встрепенулся, затем, по-прежнему орудуя своим лотком, склонился над ручьем и снова выпрямился. Прятавшаяся до сих пор за скалой из бурого камня танцовщица выпорхнула из-за своего укрытия. Молодой человек, изображая ликование, эффектно поднял женщину над головой, словно на щите.

Затем последовало энергичное движение его рук. Насколько легко был одет Игорь, настолько сложным оказался костюм Капри. На ней был настоящий панцирь, который затруднял движения девушки. Золотоискатель начал срывать с нее, словно чешую, одну за другой части костюма, напоминавшего темным цветом пустую породу. Наконец ему удалось освободить ее от столь громоздкого наряда, но девушка еще не предстала перед зрителями полностью обнаженной. На ней оставался купальник, облегавший ее, словно выпуклые, сверкающие золотом доспехи, имитирующие желтый металл.

Так средствами мюзик-холла изображался найденный золотоискателем самородок.

Послышался голос мадам Леоны:

– Мириам, мне нравится костюм самородка.

Танцовщик закрутил свою партнершу в пируэте, затем подбросил на руках, и она приземлилась слева от него, склонив голову на грудь, согнув колени и обхватив их сложенными в кольцо руками.

Положив руку на хрупкое колено танцовщицы и сделав упор на одну ногу, Игорь рывком поднял и подбросил ее, придавая телу вращение. И вдруг неприметная ошибка одного из них – и голова танцовщицы коснулась пола со звуком: «Дзинь!»

Мужчина подхватил на руки внезапно обмякшее тело и, попытавшись поставить женщину на ноги, понес ее за кулисы. Атлет, только что манипулировавший телом танцовщицы с легкостью жонглера, вдруг пошел неуверенным шагом обыкновенного мужчины, согнувшегося под тяжестью потерявшей сознание женщины.

Звуки музыки замолкли.

Присутствовавшие на репетиции зрители повскакивали со своих мест. Но никто из них не осмеливался подойти к сцене.

– Она ушиблась? – крикнула мадам Леона.

В проеме декораций показался Густав. Опустевшая сцена по-прежнему сверкала огнями.

– Нет, нет, – ответил Густав.– Но она потеряла сознание.

– Пойди взгляни, что с ней, – приказала мадам Леона Мириам.

И снова приняла суровый вид. Ее нисколько не взволновал обморок, часто случавшийся с танцовщицами, изнуренными последними репетициями. Повысив голос, она произнесла:

– Продолжаем! Следующий номер!

Не осмеливаясь спросить, сколько им еще ждать, и надеясь, что на них все же обратят внимание, на сцену робко вышли два или три раздетых молодых мужчины.

– А! Вот и они! – воскликнула мадам Леона.– Надо закончить смотр. На сцену, голая команда!

Однако на сцене появился один Игорь и направился к суфлерской будке.

– Мадам Леона, – позвал он.

– Ну что там еще? Ей что-нибудь нужно? Вызови врача.

– Нет, мадам Леона…– Его грубый и хриплый из-за постоянных ангин голос совсем не вязался ни с его божественным телосложением, ни с благородной отточенностью движений во время танца.

– Мадам Леона, Капри просит начать все сначала. Она говорит, что, если ей придется ждать до завтра, на репетиции у нее снова может закружиться голова, ее охватит страх и она опять провалит репетицию. Она не хочет откладывать номер. Он придуман нами, и мало кто может его повторить. Надо, чтобы она его отрепетировала до конца или же отказалась от него. Третьего не дано. Ей надо побороть страх.

Мадам Леона ответила не сразу.

– Ладно, давайте сначала, – наконец произнесла она таким голосом,