Магия беды - Кристин Каст

Дороти тут же села, протягивая руки к матери, и произнесла:

– Мамочка! Одиссей! Это Одиссей! – Затем, в точности как они репетировали ранее, девочка подбежала к камерной решетке и протянула руки сквозь прутья, чтобы приласкать кота, который достигал таких необычайных размеров, что затмевал – и пугал – многих деревенских собак.

– Уберите ребенка! Я сказал: «Заберите», госпожа Гуд! Я не потерплю здесь сатанинское чудовище! – Констебль Грант схватил железную каминную кочергу и в угрожающем жесте замахнулся на мурлыкающего кота и улыбающегося ребенка.

Сара издала преисполненный материнским отчаянием писк сквозь пережеванный шарик розмарина, который она держала во рту, и бросилась к ребенку. И когда констебль навис над огромным котом, Одиссей встретился взглядом с Сарой. Она кивнула. Фамильяр глубоко вдохнул, а затем просочился между двумя соседними прутьями и подобно поплавку, вынырнувшему на поверхность воды, ворвался в тюремную камеру, чтобы уютно свернуться калачиком на коленях Дороти.

Констебль Грант с покрасневшим лицом ударил кочергой по решетке и повторил:

– Я не потерплю здесь сатанинское чудовище!

В тот же момент Сара оказалась у решетки. Она подняла взгляд на раскрасневшегося молодого человека, стоящего в нескольких шагах от нее, и выплюнула комок пережеванного розмарина, смешанного с ее заклинанием и слюной, прямо ему в лицо.

Он выронил кочергу. Она с лязгом ударилась о каменный пол, а мужчина издавал странные повизгивания, судорожно вытирая зеленую слизь, которая облепляла его лицо и затекала в глаза.

Сара воздела руки и постаралась найти связь с духом земли. Всем своим существом она тянулась все ниже, ниже и ниже сквозь каменный пол к плодородной земле, притягивая к себе силу, что таилась там, с той же уверенностью, с какой луна взывает к приливам. Она почувствовала, как тепло земли согревает ее кожу и приподнимает короткие волоски на руках, а затем Сара Гуд решительно заговорила; в ее голосе отчетливо слышались уверенность и власть, которые до такой степени пугали мужчин Салема, что те сочли необходимым повесить женщину.

Грант охнул, когда она начала накладывать заклинание. Его лицо приобрело бледно-молочный оттенок, пока он покачивался и отчаянно обтирал глаза. Ослепленный, он попятился назад. Его походка была неуклюжей, как будто никак не мог очнуться от ночного кошмара. Продолжая яростно тереть лицо, он рухнул на колени.

– Сатанинская блудница! – прошипел мужчина и, покачиваясь, поднялся на ноги.

Не теряя смелости, Сара продолжила свое заклинание.

– Я не подчинюсь тебе! – Констебль Грант вслепую потянулся рукой в карман за металлическим кольцом с ключами и, спотыкаясь, пятился к двери. – Ведьма! Ты никогда не получишь… – Его речь резко оборвалась, когда он ногой зацепился за оброненную ранее Библию. И размахивая руками во все стороны, не удержал равновесия. Ударившись головой об угол стола, Грант замертво рухнул на пол. Ладонь констебля раскрылась, и с музыкальным звоном на каменный пол упала связка ключей.

– Поторопись, Одиссей! – обратилась Сара к коту, который спрыгнул с колен Дороти, еще раз глубоко вдохнул и протиснулся обратно сквозь узкие прутья решетки. Он осторожно подошел к ключам и, подцепив их своими зубами, понес к тюремной камере.

Саре потребовалось лишь мгновение, чтобы открыть дверь. Они с Дороти выбрались наружу, и женщина вновь заперла дверь в камеру, после чего вернула ключи в глубокий карман констебля.

Одиссей тихо зарычал.

Сара кивнула.

– Да-да, я знаю. Но он пробудится без единого воспоминания о случившемся и с опустевшей тюремной камерой. И разнесет историю о том, как ведьма Гуд и ее отпрыск магическим образом просочились сквозь металлические прутья и исчезли в ночи – вероятно, на спине сатанинского скакуна, – то есть на тебе, мой дорогой Одиссей.

Замурчав, огромный кот начал ластиться к ее ногам.

– Его небылицы отвлекут горожан, заставят их призадуматься, отсрочив тем самым мои поиски, чем если бы я просто связала и заперла его.

Одиссей удовлетворенно мурлыкал, когда Сара взяла Дороти за маленькую ручку и отворила дверь.

Ночь была темной, спокойной и благоухающей ароматом розмарина. Сара с замиранием сердца ждала следующей ужасающей череды щелчков и хлопков со стороны виселиц. Следом предсказуемо раздались смех мужчин и аплодисменты, перекрывая любые звуки, которые могли бы сотворить женщина, ее ребенок и их верный спутник, выбираясь из тюремного заключения. Они, прижимаясь спиной к стене, обошли здание суда, а затем, передвигаясь из тени в тень, прокладывали себе путь из центра города.

– Мама! Мама! – резко зашептала Дороти и потянула маму за руку.

С трудом остановившись, Сара наклонилась и взяла дочь на руки.

– Что такое, крошка?

– Ты идешь не в ту сторону.

Сара пересекла еще одну темную грунтовую дорожку и миновала два обшитых вагонкой дома, и только потом ответила:

– Мы отправляемся в новый дом, далеко-далеко отсюда.

– Отец не поедет с нами?

Сара стиснула зубы. Она пригладила спутанные кудри дочери и обуздала свой гнев.

– Нет, милая. Твой отец не уберег нас от беды. Отныне это будет моей обязанностью. – Вертевшийся под ногами Одиссей что-то промурлыкал Саре. Она улыбнулась и уточнила: – Моей и Одиссея.

Лицо Дороти приобрело мрачное выражение, и внезапно она показалась гораздо старше своих четырех лет.

– Мы будем оберегать друг друга.

– Ты права, крошка. Так и будет.

Предрассветный сумрак начал окрашивать небо в серовато-голубоватый оттенок, когда трое беглецов наконец добрались до яблоневого сада, отделяющего западную часть Салема от фермерских угодий и лесов за его пределами. Сара замедлила шаг и отпустила Дороти, чтобы та шла рядом с ней, в то время как Одиссей рысил за ними, лавируя между усыпанными фруктами деревьями, пока они пробирались к старейшей из яблонь.

Добравшись до центра сада, Сара с благоговением остановилась перед древнем деревом. Она приложила руку к толстой коре и прошептала:

– Рада встрече, старый друг. Я воздаю благодарность нашей великой богини Геи за тебя. – Сара улыбнулась, когда над головой зашелестели листья в ответ, хотя не было ни единого дуновения ленивого ночного ветерка. Она подошла к северной стороне дерева, где два массивных корня пробивались сквозь поверхность земли, образуя V-образную волшебную лозу. Тут она упала на колени и, используя острый камень, начала копать.