Сиротка для дракона. Боевой факультет - Наталья Шнейдер

Я бы тоже не отказалась. Стражники — они разные бывают: от кого-то я ничего, кроме добра, не видела, а о ком-то девочки, успевшие пожить на улице, такое рассказывали…

— Твоя, говоришь? — раздался за спиной знакомый баритон.

Мы со стражником обернулись одновременно, и тот выпустил мой воротник. Я быстро огляделась: рвануть бы сейчас что есть ног! Пузатый одышливый стражник не догонит, а красавчик наверняка сочтет ниже своего достоинства бегать за всякими тут… Но прежде, чем я успела дернуться, сильная рука выхватила мою сумку. Вот тебе и «не вырвут второй раз!». Я мысленно обругала себя последними словами: нашла время рот разевать! Теперь не улизнуть: бросать сумку никак нельзя.

— Отдайте! — возмутилась я.

Стражник протянул руку. Да что всем покоя не дает мое имущество!

— У вас наверняка много дел, господин. Не утруждайтесь, мы разберемся, — неожиданно мирно сказал он.

Ну да, по этому-то красавчику сразу видно: птица высокого полета. Шелка, золотое шитье, а за амулет на толстой цепи, свисавший в раскрытом вороте, пару домов, наверное, купить можно. С таким ссориться не с руки.

Интересно, из благородных или из богатеньких? Богатенького стражник, может, еще и отправит восвояси, хотя аккуратно и вежливо, мало ли какие у того знакомства. Благородного при деньгах — поостережется, чтобы проблем не было. Благородный, если захочет, и без места, и без штанов оставит, даром что молодой. Впрочем, что молодой — еще хуже, старик, может, поленится возиться, а молодые как раз по любому поводу закуситься готовы, доказывая, какие они молодцы. Хотя этот не юнец уже, лет двадцать пять, должен бы уже в голове что-то, кроме гонора, иметь…

— Как каждый добропорядочный горожанин я должен оказывать всякое содействие закону, — усмехнулся тип с амулетом. — А закон в лице его представителей, в свою очередь, должен следить за тем, чтобы не покарать невиновного. Вот и все остальные добропорядочные горожане подтвердят, что прилюдное разбирательство — главный залог честного разбирательства.

Вокруг загудели. Оказывается, собралась уже приличная толпа. Воришка повертел головой туда-сюда, но «добропорядочные граждане» уже сжали вокруг нас кольцо.

— Верно парень говорит, разобраться надо, — послышался мужской голос. — Не похожа девчонка на воровку.

— Много ты понимаешь! — ответил ему резкий женский. — Зенки свои бесстыжие на ее задницу вылупил, судья нашелся!

Я залилась краской. Кто-то хихикнул.

— А девка наверняка гулящая, в штанах-то. Поди, у мужика какого сумку стащила. — Да чтоб твоей дочке такой гулящей быть, как я! — огрызнулась я, выискивая взглядом в толпе наглую бабенку.

Может, она и хотела что-то ответить, но снова заговорил парень с амулетом:

— Граф Сандью, — при этом имени стражник икнул и подобрал живот, — часто жалуется, что многие стражники обделены умом и честью. Уверен, вы не из таких и сейчас разберетесь по справедливости.

Значит, из благородных. Стражник, кажется, тоже это понял, скуксился так, словно лягушку живьем сожрал. Красавчик тем временем ловко расстегнул пряжку на сумке, сунувшись внутрь. Прежде чем я успела возмутиться, спросил, в упор уставившись на воришку:

— Твоя, говоришь? И что там внутри?

— Ну… вещички всякие. Одежда…

— Бельишко? — подсказал ему красавчик.

— Ну да.

— Бельишко, говоришь? — усмехнулся он, вытаскивая на свет божий сорочку.

У меня загорелись щеки. Честное слово, лучше бы он панталонами моими прилюдно тряс, чем этим! И без того полупрозрачный батист покрывала ажурная вышивка, так что сорочка эта выглядела не тем, что носят под платьем, а тем, что надевают, чтобы тут же снять. Не в одиночестве.

Прибью Лидию, как увижу! Руки у нее золотые и душа добрая, а вот с мозгами не очень.

«Я специально для тебя вышивала, — сказала она, вручая мне эту сорочку пару дней назад. — В университете наверняка будет много парней знатных и богатых. Наденешь на свидание под форму, чтобы, когда он тебя расстегнет…»

«Какое „расстегнет“, я не за тем туда собираюсь!» — возмутилась я тогда, но подруга лишь загадочно улыбнулась. Я не стала спрашивать, где она успела этого нахвататься, — в отличие от меня, Лидия жила на улице лет до восьми.

От этой речи да и от подарка я схватилась за голову. Парней-то в университете, тем более на боевом факультете, может, и полно, и большинство из них богатые и знатные. Одна незадача: я бедна, как храмовая мышь, и о родителях своих ничего не знаю. А значит, богатым и знатным могу понадобиться только в одном качестве — брать то, что от девушек из хороших семей до свадьбы не получат.

Вот только меня такая роль совершенно не устраивает. Потому ни о каких свиданиях я и думать не собиралась, и уж, конечно, никаких «расстегнет». Но не принять подарок, на который подруга потратила столько времени и сил, я не могла. И вот — надо же, из всего барахла красавчик выцепил именно это кружевное безобразие.

— Симпатичное бельишко, — продолжал он. — Наверное, тебе пойдет.

Воришка выругался. В толпе заржали.

— Отдай! — Я вцепилась в свою вещь, но тип с амулетом держал крепко.

Жалобно затрещала ткань. Ну и туда ей и дорога, все равно я ни за что ее не надену. В следующий миг парень разжал пальцы, и я едва не свалилась. Неловко взмахнула сорочкой, огрев по лицу стражника. В толпе заржали еще пуще.

Мои щеки пылали так, что даже странно, почему все вокруг не разбежались от жара. На глаза навернулись злые слезы — нашли тоже представление. И этот… откуда только взялся, чтоб его изначальные твари сожрали!

— Подавятся, — ухмыльнулся красавчик.

— А? — не поняла я.

— Изначальные твари мной подавятся, — пояснил он, и я проглотила очередное ругательство. Сама виновата, мысли свои надо держать при себе, а не бормотать под нос.

— Что ж, думаю, дальше можно не разбираться, — сказал парень, но тут отмер стражник.

— Шустры вы, больно, ваше сиятельство.

2

Интересно, в самом ли деле «сиятельство», то есть самое малое граф? Или просто «ваше благородие» — барон? А то и вовсе нетитулованный? Ох, да мне-то какая разница! Забрать бы свои вещи