Расцветающая роза - Сьюзен Барри

Если бы она взорвала бомбу в этом мраморном, отдающем эхом вестибюле, эффект от случившегося не был бы слабее. Мужчины переглянулись, Морок в мгновение ока исчез за дверью. Граф Паоло ди Рини, оставив свою палитру на великолепном образчике итальянской ручной работы — столике восемнадцатого века на серебряных лапах-ножках, поклонился вновь, на этот раз словно по принуждению, и повел столь неожиданную гостью в другую комнату — не заполненную антиквариатом, а современную и очень комфортную. Видимо, и аристократу в современном мире не обязательно роскошное жилье.

— Присядьте, мисс Браун, — предложил он, указав рукой с красивыми длинными пальцами на бархатный диван.

Кэтлин села. День был очень жаркий, все окна раскрыты, в комнате полно цветов — и внезапно ей полегчало, но только самую малость. Темные глаза графа остановились на ней с едва уловимой усмешкой, и в голосе тоже прозвучала насмешливая нотка.

— Так вы проделали весь этот путь, чтобы найти вашу сестру? — спросил он.

— Мою сводную сестру.

— Разумеется, я помню Арлетт. Она была чем-то вроде компаньонки у моей тетки и, помнится, была очень дружна с моей сестрой… но, — он опять усмехнулся, — вы должны понимать, что я не вхожу в тесные отношения с молодыми женщинами, живущими под защитой моих родственниц, и когда моя тетушка скончалась, я был не вправе требовать, чтобы мисс Браун сообщила мне о своих дальнейших намерениях. Насколько мне известно, она собрала вещи и оставила нас. И в самом деле она поступила наилучшим образом, поскольку ныне это холостяцкое обиталище.

Граф предложил ей сигарету, Кэтлин отказалась, глядя на него в упор серыми глазами с фиалковым отливом, как он впоследствии описывал знакомым.

— Но сестра написала, что вы просили ее руки, — сказала она холодно.

Граф выглядел крайне удивленным.

— Синьорина, — отвечал он мягко, словно стараясь не выказать явного презрения, — но вы же в это не верите, не так ли? Арлетт была самая прелестная девушка, и теперь я мог бы признать между вами родственную близость — вы такая же прелестная светлая шатенка, ваши волосы словно обсыпаны золотой пыльцой, та же изумительная кожа и чудесные глаза… ирландские, верно? — Лукаво улыбаясь, он перегнулся к ней, протянув портсигар с золотой монограммой, она вновь отказалась. — Припоминаю, как Арлетт рассказывала что-то об ирландской бабушке… и, кажется, ее христианское имя было Бриджет, не так ли?

Кэтлин пришлось признать этот факт с чувством некоторого унижения. Арлетт было ее театральное имя… и сама она была столь же театральной. Хотя это было трудно объяснить — все, кто встречал Арлетт, рано или поздно соглашались, что она, конечно, никакая не Бриджет… просто ей не хотелось носить имя, данное при рождении родителями — выходцами с Изумрудного острова.

Кэтлин была Кэтлин, так как это было имя ее матери, и большинству оно казалось подходящим. Граф Паоло ди Рини по некотором размышлении также счел, что оно ей подходит.

— Кэтлин и Бриджет, — пробормотал он, — вместе звучит очаровательно. Положительно, вы должны позволить мне как-нибудь на днях вас написать. Арлетт представляла собой превосходный объект, но мне никогда не удавалось заставить ее посидеть тихо долгое время. В вас же… есть некий элемент спокойствия…

— Граф ди Рини, — воскликнула Кэтлин, сверкнув ирландскими глазами, — я приехала сюда не обсуждать с вами проблемы искусства! Я разыскиваю сестру.

— Конечно, — прошептал он.

— Последний раз мы — моя мать и я — слышали от нее, что она тут очень счастлива, что графиня, ваша тетка, к ней исключительно добра; жизнь прекрасна, и она намеревается выйти за вас замуж! Со смертью графини ситуация, конечно, должна была измениться… но не настолько радикально, чтобы из-за этого брак был отменен. В последнем письме она сообщила, что графиня дала свое согласие…

За улыбкой Паоло проступало явное удивление, почему-то это оскорбляло, хотя в то же время и доставляло ей удовольствие.

— Дорогая синьорина Браун, — послышался тихий голос Паоло, — я не могу нести ответственность за всякую девичью чушь, которую молодая женщина наподобие Арлетт могла изложить в письме к сестре. Знаю лишь, что Арлетт мне нравилась, она была прекрасной компаньонкой, порой весьма милой, во всяком случае, по отношению ко мне! После кончины тетушки делать ей тут было нечего, и она покинула нас…

— И куда она уехала? — резко спросила Кэтлин.

Он беспомощно пожал плечами.

— Да откуда мне знать, синьорина? — Граф протянул к ней руки. — Я никогда не пользовался ее доверием, несмотря на то, что вы, должно быть, думаете…

— Боюсь, что это меня не удовлетворит, — заявила Кэтлин, поднявшись. — Граф ди Рини, мне нужно знать, где моя сестра… Моя мать о ней очень тревожится. Во всяком случае, если она покинула вас столь внезапно, как вы намереваетесь представить, это могло означать, что она нашла другую работу, поскольку не вернулась в Англию… и в таком случае вы должны были снабдить ее рекомендательным письмом.

Граф Паоло принял поистине трогательный вид.

— Ну-ну, — покачал он головой, — с чего бы хорошенькой девушке обязательно искать другую работу? В Италии жизнь романтичнее, чем, по-видимому, в Англии. Такие очаровательные создания, как Арлетт, не пропадут.

Взгляд его темных сверкающих глаз вывел ее из себя. Кэтлин ему не верила и чувствовала, что очень скоро он может стать ей ненавистен. Услышав шум за дверью — видно, Эдуард Морок готовился присоединиться к ним с кофе, — она заговорила быстрее:

— Граф Паоло, да будет вам известно, что я серьезно намерена отыскать сестру. При необходимости я обращусь в полицию…

— Потеря времени, — разуверил он ее. — У полиции много других дел. Вероятно, было нелегко проделать весь этот путь в поисках сестры… Да и дорого? — приподнял он брови. В какой-то миг она была уверена, что граф потянулся за бумажником. Вспыхнув, она презрительно отвечала:

— У меня нет нужды заботиться о расходах. — Он и в самом деле был удивлен, с каким вкусом было все подобрано в ее туалете, вплоть до сумочки крокодиловой кожи с золотыми инициалами. — Недавно я получила значительное наследство, и, если мне захочется остаться в Италии, я так и сделаю. Вас же предупреждаю, что готова остаться здесь и найти свою сестру…

Дверь отворилась, и с той же саркастической улыбкой вошел Морок, высоко держа поднос, словно он практиковался для работы официантом. Поставив его перед Кэтлин, он попросил оказать им честь.

— Даже состоятельной молодой особе позволительно передохнуть после долгого пути, — заметил он, — бутылка с кьянти пуста, Паоло, так что я был вынужден приготовить кофе.

Но Кэтлин решила держать марку.

— Не хотелось бы здесь оставаться, — объявила она, — наведу еще кое-где справки, но, если надо будет, вернусь! — И посмотрела на обоих так, словно подозревала их в сговоре против себя и оба были ей неприятны.

Она уже направилась к двери, когда Эдуард ее окликнул, а Паоло торопливо попытался остановить. Первый заговорил протяжным тоном: