Сердце пацана - Ядвига Благосклонная
Шрифт:
Интервал:
Многое в моей жизни было связано с этим парнем. Но только один случай изменил все. Именно после него поняла, что Герман Белов прочно застрял в моей голове. Что детская влюбленность переросла во что-то большее и значимое. Что одно его присутствие было для меня мукой и радостью.
«Радость» моя сейчас нервно посматривала на часы на своей руке. Герман всегда носил часы, возможно, именно поэтому никогда не опаздывал?! Впрочем, почем мне знать. За всю жизнь я с ним говорила до смешного мало, учитывая, что в моей головушке он прописался. Ему кто-то позвонил. Достав телефон, он принял звонок и на пятках повернулся в мою сторону.
Батюшки! Это ж он меня сейчас заметит!
Испугавшись разоблачения, задернула штору и сглотнула.
Как это глупо! Как это неосмотрительно! Так бесстыже пялиться!
И в неуверенности рука потянулась сама, приоткрывая краешек шторы. Белов все еще стоял под моим окном. Губы шевелились и кривились в усмешке, а рука уже что-то нащупывала в кармане.
Сигареты! Ну, естественно! И как можно себя травить этой дрянью?! Будь моя воля подбежала бы к нему, вырвала гадость из его зубов и выкинула! Но он не в моей воле…
— Дунечка! Иди кушать!
Неожиданность заставила меня дернуться и отойти от окна, словно с места преступления.
— Иду!
Сделав глоток чаю, вновь приподняла краешек занавески, но парня и след простыл. Теперь я вряд-ли его увижу до понедельника.
Ей богу, не парень, а сплошной вихрь. У него всегда было куча дел и он постоянно находится в движении. Его можно было застать в самых неожиданных местах и только мучить себя догадками, чего же он на сей раз промышлял. Однако, скрывался Белов умело. Везде свой и ничей одновременно. И уж точно не мой…
На кухне Раиса Васильевна, то бишь, моя бабуля, сновала туды-сюды. То чайник поставит, то хлебушка подрежет, то соль подаст.
— Ты кушай-кушай, Дунечка, — погладила меня по голове, отчего на душе потеплело. — С самого утреца за своими уроками сидела! — пожурила меня, как маленькую. — Ну разве ж можно так себя мучить?
— Бабуль экзамен через два дня, а мне этот предмет сложно дается.
— Ой, внуця, не накручивай себя. Ты у нас все-таки дочь, хоть и непутевых, но ученых, — сарказм бабули я распознала сразу.
— Ба, ну зачем ты так?! — вздохнула. — У родителей работа такая.
— Ой, Дунька! — скривилась и махнула рукой. — Без них же не раскопается! Еще не все могилы раскопали, археологи фиговы! Лучше бы к дитю приехали, так нет же… — поставила с громким стуком чайник, — все дела у них! А как же семья?
— Бабуль, ты моя семья, — улыбнулась и, привстав, поцеловал в щечку.
— Вот то-то и оно!
— Ладно, бабуль, я пошла одеваться.
Уже в коридоре, когда выходила из квартиры Раиса Васильевна, подавая мне красную шапку с бумбончиком, спросила:
— А не поздновато-ли, Дунь? На работу твою?
— Ба, ну я ж подменить на пару часиков.
— Что кроме тебя некому что ли?! — пробурчала, между тем поправляя воротник пуховика.
Пожав плечами, поцеловала бабулю на прощание, схватила сумку и упорхнула за дверь.
— Осторожнее! Как будешь идти домой — позвони!
— Обязательно! — крикнула, торопливо сбегая по лестнице, смотря в телефон.
Ну вот! Опять опоздала!
Герман
Timmy Turner — Designer
В этом месте я частый гость. Впервые сюда попал в шестнадцать…
Телочки, выпивка, первая серьезная победа «Волков». Оторвались мы тогда с пацанами знатно. На утро голова трещала. Проснулся, разумеется, не у себя дома, а подругу, лежащую со мной рядом, с трудом вспомнил. Тогда еще совсем молодой и зеленый не знал, что вновь попаду сюда через три года, но не веселья ради.
Картинки пролетели перед глазами одного рокового вечера, когда я попал сюда уже второй раз. Два года прошло, а будто целая жизнь и всего лишь миг.
Зубы сжались до скрежета. Вспомнилось как это, когда розовые очки слетают. Жалел ли я? Выкусите! Жалость удел сопляков! Будь у меня сто жизней с одним и тем же сценарием, я бы каждый гребаный раз поступал так же.
— Виски, — выплюнул, подойдя к барной стойке.
Артурчик, что был в «Шафране» барменом уже как два года, понял меня с полуслова и через пару секунд передо мной появился стакан. Кивнув в знак благодарности, залпом осушил янтарную жидкость, будто задыхался от жажды.
Впрочем, я задыхался. Да. Это место, как удавка на шее. Поперек горла встала мне эта собачья конура, где каждый пес считал нужным козырнуть своими понтами. Наряженные дяденьки сверкали печатками на пальцах и гаденькими ухмылочками, скользя похотливыми глазами по официанткам.
— Гера, харе бухать! — опустилась на мое плечо тяжелая рука. — У нас халтура наметилась.
Скинув руку со своего плеча, повернулся. Александр. Какие люди и без охраны!
— Санек, я уже в курсе! — подмигнул и махнул бармену рукой, чтобы тот повторил.
Губы моего «напарника» сжались. Пацан был всего-то навсего старше меня на несколько лет, сынок «того самого», а падаль еще та. Отношения у нас мягко говоря натянутые.
— Следи за базаром!
Хмыкнув, опустошил еще стопку и, вытерев рот, широко и нагло улыбнулся:
— Не парься, Саня, все на мази.
Он прорычал что-то весьма нецензурное себе под нос. Не по душе Саньку подобные фамильярности. И поделом ему сукину сыну!
Раньше мне эта комната казалась душной, нынче же все привычно. Кожаные диваны, большой стол на шесть персон, маленький холодильник с выпивкой, бокалы и несколько колод карт. Взяв одну колоду в руки, пальцы привычным движением начали тасовать. Флориш*, выступ*, флориш. Пальцы ловко перебирали карты, так как мне это нужно. Они стали продолжением моей руки.
— И все-таки талантливый ты, Гера, — плюхнулся на диван напротив Саня, наблюдая за моими манипуляциями.
— Талант не пропьешь, — ухмыльнулся, — а я, поверь, пытался.
Каюсь, водился за мной такой грешок. Пытался забыться до беспамятства
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!