Безумный поклонник Бодлера - Мария Спасская

– А, это вы, господин Арондель! – нелюбезно проворчала черная, как зола в камине, негритянка, поднимаясь с кровати и набрасывая на плечи засаленный халат.

– Здравствуй, дорогуша, – растянув в улыбке узкие губы, выдохнул старик. – Как поживаешь?

Негритянка недовольно поморщилась.

– Месье Антуан, кончайте темнить, – ее толстая рука раздраженно отмахнулась от незваного визитера. – Просто так вы никогда не заходите. Говорите сразу, что вам угодно.

– Ну что же, дорогуша, давай начистоту.

Прямая спина старика стала еще прямее, глаза сделались стальными и холодными, как лезвие ножа.

– Пришла пора отдать долги.

Скрипя добротными штиблетами, антиквар прошелся по комнате и бросил цепкий взгляд на чернокожую собеседницу. Сидя на краю неприбранной кровати, она, не переставая расчесывать сандаловым гребнем седые патлы, презрительно топырила толстую губу, всем своим видом выражая пренебрежение к говорящему.

– Не понимаю, о чем это вы, – сварливо процедила она. – Я давно уже выполнила уговор. Все эти годы вы использовали меня и в хвост и в гриву. Вряд ли теперь я на что-нибудь сгожусь.

– Речь идет не о тебе. Мне нужна твоя дочь, – не обращая внимания на недовольство хозяйки, сообщил гость. – Это тоже часть уговора.

Негритянка перестала причесываться и впилась в морщинистое лицо старика ненавидящим взглядом.

– Проклятый мошенник! Мало тебе меня! Положил глаз на Жанну! – срываясь на визг, закричала старуха.

– Там, на Гаити, ты говорила совсем по-другому, – усмехнулся антиквар. И вдруг лицо его сделалось будто окаменевшим. Монокль из глаза выпал, повиснув на шнурке, а голос стал сиплым и страшным, заставив волосы на голове гаитянки зашевелиться. – Ты была согласна на все, только бы вырваться из лап своих соплеменников, готовых растерзать тебя, как черную колдунью! Ты просила покровительства у сил тьмы и получила его. Почему же теперь не хочешь заплатить по счетам?

В замке загремел ключ, и в комнату вошла рослая мулатка, при виде которой старуха заметно приободрилась. За спиной девицы маячил придерживающийся за стену нетрезвый кавалер. Заметив антиквара, вместо приветствия мулатка вульгарно захохотала, запрокинув голову и сквозь смех проговорив:

– Что-то ты к нам зачастил, дядюшка Антуан! И чем эта старая ведьма, – она кивнула на мать, – тебя приворожила?

– Вот и Жанна! – с облегчением пробурчала негритянка. – Сами с ней договаривайтесь.

Старик склонил голову в учтивом поклоне и, вернув монокль на место, самым светским тоном проговорил:

– Здравствуй, дитя мое. Как ты смотришь на то, чтобы познакомиться с блестящим молодым человеком из хорошей семьи?

– На черта он мне сдался? – криво усмехнулась мулатка, и черные глаза ее метнули в гостя презрительные молнии. Несмотря на категоричный отказ, прозвучавший в ответе, девица подошла к приоткрытой двери и с силой ее захлопнула, оставив пришедшего с ней мужчину за порогом. Тот начал сердито молотить в дверь, но никто не обратил на это внимания.

– Он богат и будет заботиться о тебе, – соблазнял Жанну месье Арондель, истолковав ее поступок как несомненную заинтересованность. – Будь добра, девочка, подойди к окну. Видишь, вон там, у дверей ресторана, стоит бледный юноша в длинном плаще и батистовой рубашке с роскошными манжетами?

Мулатка двинулась в указанном направлении и, опершись ладонями на подоконник, через давно не мытое стекло устремила на улицу любопытствующий взгляд.

– Ну и франт! Он, часом, не священник? А может быть, актер? – так и прыснула она, покатившись со смеху.

– Это тот, о ком я говорю, – строго проговорил антиквар. – Шарль Бодлер. Сочинитель стихов. Он прославит тебя в веках, малютка Жанна! Он воспоет твои прелести и осыплет тебя подарками.

– Не люблю я рифмоплетов, – скривилась прелестница. – Все они ужасные зануды. Но раз этот хлыщ богат, так уж и быть, – тряхнула она копной курчавых волос. Но тут же насторожилась: – Хотя откуда мне знать? Вдруг твой поэт – ужасный скряга?

– О, не волнуйся, дитя мое. – Дряблые щечки старика затряслись в беззвучном смехе. – Он щедр до расточительности, тебе не составит большого труда получить все, что пожелаешь. И первым делом ты должна захотеть, чтобы господин Бодлер поселился в отеле над моей антикварной лавкой.

– Ну, ты и проныра, дядюшка Антуан! – обнажив белоснежные зубы в хищном оскале, снова захохотала Жанна. – Надеешься, что он скупит все старье, что пылится у тебя на полках?

– Ну что ты, деточка, – махнул сухонькой ладошкой антиквар. – Речь не обо мне. Я лишь скромный посредник. На этого юношу большие виды у того, кто гораздо могущественнее меня. Гораздо могущественнее.

* * *

Самолет Барселона – Москва приземлился вовремя. Я сошла по трапу и только тогда включила смартфон. Аппарат тут же зазвонил, обозначив на дисплее, что меня желает услышать матушка.

– Как долетели? – Голос в трубке был требовательный и мрачный.

– Отлично, – честное слово, я пыталась казаться вежливой, но в интонации все равно звучало раздражение.

Мать на том конце провода откашлялась и, не обращая внимания на детали, торжественно начала:

– Кира, я знаю, что тебе это не понравится, но я должна открыть тебе глаза. Пока тебя не было, твой Артурчик не вылезал от Юльки.

– Спасибо, мама, – вяло откликнулась я, и без нее не сомневаясь, что муженек использует две недели моего отсутствия с пользой для себя.

– Этот лицемер поехал встречать тебя в аэропорт, – продолжала вводить меня в курс дела родительница, – но ты не должна показывать виду, что нам известно о его изменах. Я договорилась с хорошим адвокатом, он поможет избавиться от твоего муженька без финансовых потерь. Брачный договор составлен грамотно, и в случае доказанных измен ему не светит ни копейки.

– А измены доказаны? – без особого интереса осведомилась я.

– Частный детектив над этим работает, – заверила мать.

– Ну что ж, спасибо, мама. Предупрежден – значит, вооружен. А ты как?

– У меня все в порядке. Увидимся завтра в офисе.

– О’кей. – Я захлопнула чехол смартфона, сунула аппарат в сумочку и устремилась в зону прилета.

Забрав чемодан с ленты выдачи багажа, вышла на пасмурную осеннюю улицу и, окинув взглядом парковку, заметила белый автомобиль Артура. Меня всегда поражало, как машина этого человека остается безупречно чистой в самую дождливую и грязную погоду. Столь же великолепным был всегда его костюм. Привычка переодеваться по два раза в день сначала меня забавляла, затем начала бесить. Вот и сейчас, несмотря на спустившийся на Москву октябрьский вечер, Артур стоял у белой-пребелой машины в белоснежных отутюженных брюках и новой красной ветровке, выбритый и свежий. Кошачьи глаза его казались почти белыми на загорелом лице, любезная улыбка блуждала на пухлых губах. Запах парфюма сразил меня наповал за два метра до машины.