Одна ночь соблазна - Гэлен Фоули

В этот момент небо загрохотало совсем близко, засверкали частые молнии, сверху упали первые потоки дождя. Бекки вскрикнула. Ливень словно бы пробудил ее и заставил двигаться.

Она перебежала улицу в надежде спрятаться в первом же укромном уголке, уже не думая, частное это владение или нет. На углу стоял величественный особняк, почти дворец. Его фасад был украшен портиком на столбах. В этот поздний час почти все окна в доме были темными. Бекки решила, что даже если владельцы не спят и заметят ее, они не окажутся настолько бессердечными, чтобы не позволить ей переждать непогоду под крышей их портика.

Через мгновение она уже вытирала с лица струи дождя и рассматривала элегантную площадь, открывающуюся с парадного крыльца здания. «Пожалуй, здесь можно провести ночь», — думала Бекки.

Испустив вздох облегчения, она откинула голову к кирпичной стене и прикрыла глаза — ей показалось, что только на миг… Она совсем не собиралась спать.

Через час гроза утихла, сменившись проливным дождем. Размытые пятна света от кованых фонарей вдоль Оксфорд-стрит освещали потоки струй, уносимых слабеющим ветром. Улицы Уэст-Энда стали еще более пустынными, лишь вдали появилась черная коляска, которая одиноко катилась сквозь непогоду. Четверка великолепных черных лошадей в шорах влекла этот элегантный экипаж.

Внутри коляски царило настроение порочного веселья. Четверо ее пассажиров — светские львы, повесы и прожигатели жизни — имели репутацию искателей приключений и гедонистов. Все четверо — высокие, атлетически сложенные и безупречно одетые молодые люди в самом расцвете сил — вольготно раскинулись на обитых шелком сиденьях, и живая беседа не умолкала на этом островке комфорта в океане ненастья.

— Перестань грохотать этой дурацкой коробкой с костями.

— Ну нет. Мне нужно хорошенько их смешать, чтобы отыграть то, что я проиграл у Молино. Так что сегодня я собираюсь заполучить свои денежки, и твои, кстати, тоже.

— Тебе мало того, что ты увел у меня любовницу? Кстати, как она?

— Чудесно. Только ты ее вконец избаловал. Дьявольски дорогая игрушка. Дай мне знать, если надумаешь взять ее обратно.

— Нет уж, благодарю.

Раздался взрыв сардонического смеха. Четырем бездельникам в коляске непогода была нипочем.

Высокородные повесы, связанные узами родства с лучшими семействами Англии, они искали в жизни лишь удовольствий. Эти баловни судьбы привыкли к тому, что с самого рождения толпы слуг исполняют их малейшие фантазии. Все четверо познакомились в Итоне и с тех пор сохраняли тесную дружбу. Светское общество относилось к ним снисходительно, несмотря на опасность, которую представляли эти молодые люди — за ними числились десятки дуэлей, а количество соблазненных женщин доходило до сотни. Их присутствие на рауте обеспечивало вечеру успех, а пренебрежение сулило крах.

Нынешним вечером они оказали честь леди Эверли, появившись у нее на балу. Бал у Эверли был одним из последних событий лондонского сезона, после чего все общество в своем вечном поиске удовольствий перебиралось на лето в Брайтон.

Почтив бал своим недолгим присутствием, наши денди все же успели дать пищу сплетникам, смутив своими дерзкими ухаживаниями нескольких дебютанток сезона с притворно-скромными манерами. Выпив на дорогу, молодые люди раскланялись с разочарованными лицами, что было, разумеется, лишь позой.

Снова оказавшись в тесной мужской компании, друзья отбросили заносчивую небрежность и сейчас направлялись в особняк лорда Драксингера на Ганновер-сквер, намереваясь провести ночь за игрой.

Следом должен был появиться еще один экипаж с гостями, но графу хотелось вернуться пораньше — убедиться, что слуги подготовили все необходимое для приема друзей с обычной своей щедростью.

А позже, уже ночью, они непременно пошлют за девицами.

Лорд Алек Найт наизусть знал всю процедуру, она никогда не менялась.

Светловолосый предводитель честной компании смотрел в окно экипажа на залитые дождем улицы и едва слушал шумные пререкания приятелей.

Алек и сам не понимал, что с ним такое.

Он бы уехал домой, если бы полагал, что там будет лучше, но молодой человек отлично сознавал: хандра пойдет за ним следом.

— Ты будешь сегодня играть или все еще соблюдаешь зарок? — Молчание. — Эй, Найт? — Толчок в бок локтем. Алек очнулся и с отсутствующим видом повернулся к Форту:

— Да?

— Да что с тобой сегодня? — удивился Драксингер его рассеянности. — Ты уже несколько дней сам не свой.

— Точно, — согласился Раш, черноволосый наследник титула маркиза. — Я думал, ты насквозь проткешь шпагой бедного Блейксвелла сегодня на тренировке у Анжело.

— В следующий раз точно проткну, если он не будет работать над защитой, — с холодом в голосе отозвался Алек.

— Оставь его, Раш. Видишь, у него снова хандра, — вмешался Форт.

— А я вот что скажу, — заявил Форт и похлопал Алека по спине. — Все, что нужно нашему дорогому другу, — это женщина погорячее. Пардон, не так. Нужна необузданно-похотливая, буйная шлюха. Пусть она час-другой потанцует у него на коленях джигу, и наш приятель забудет некую мисс Карлайл. Я серьезно, — запротестовал он в ответ на одобрительный хохот спутников.

— Отличный совет! Вперед, мой мальчик! Завтра будешь снова весел и здоров.

— Выше нос! — воскликнул Дрэкс. — Отличное лекарство! Только оно лечит у мужчины все хвори.

— Думаешь, я его не пробовал? — отозвался Алек.

— Когда это? — вмешался Раш. Алек тяжко вздохнул и отвел глаза.

— Колись, дружище! Ты с самой ее свадьбы ведешь себя как монах, а это, мягко выражаясь, на тебя не похоже.

Дрэкс подался вперед.

— Объясни, в чем дело, старик. Мы же друзья. Разбитое сердце?

— Вовсе нет. Она счастлива. Я счастлив за нее. Конец истории.

— Что-нибудь подцепил? Влип в историю?

— Да нет же, Господи! Ничего подобного, Дрэкс! — Алек нахмурился и повернулся на сиденье.

— Ему ведь не восемнадцать, — хлопая карими глазами, заступился за Алека вечно лояльный Форт. — У нас всех теперь хватает ума не лезть в битву без доспехов.

— Это точно, — пробормотал Алек.

— Тогда что? — Дрэкс недоуменно смотрел на приятеля голубыми, прозрачными, как лед, глазами.

Алек ответил упрямым взглядом, но не произнес ни слова. Во всех проделках он всегда был предводителем. Так где же теперь найти слова, чтобы объяснить друзьям, что эта вечная охота за наслаждениями стала казаться ему вдруг невыносимо… бесцельной?

Однако жаловаться на хандру бессмысленно. Весь Лондон завидует Алеку и его друзьям, их блестящему образу жизни на самой вершине светского общества. За ними гоняются женщины, им подражают мужчины. Безусловно, эта болезненная жажда чего-то большего неуместна. Несмотря на потери за карточным столом, Алек сознавал, что и так получил от жизни больше, чем может пожелать любой разумный человек.