Лесные невесты - Мария Жукова-Гладкова

Моей семьей стали мои друзья, и я знала, что они всегда придут мне на помощь, как и я им. Еще меня очень любила наша повариха тетя Оля. Я была тощей. У меня всегда был прекрасный аппетит (хотя в детдоме у всех прекрасный аппетит), но никакие булочки у меня на боках и животе не откладывались. А тете Оле всегда хотелось меня накормить.

— Людка, ну ты же просто просвечиваешь насквозь! Живот к спине прилипает! Ну что ж это такое? Приедет комиссия, на тебя посмотрят и решат, что мы вас тут голодом морим!

Тетя Оля научила меня готовить, потом еще учила тетка Марфа, но тетка Марфа в основном учила варить варенье и закатывать соленья, которые оставались у нее в доме. И та и другая также хорошо вдолбили мне в голову мысль, что нужно учиться дальше, получать высшее образование, причем такое, которое пригодится во все времена. У меня хорошо шла математика, и я в результате решила учиться на бухгалтера.

Также определенную роль в моем становлении сыграл наш физкультурник Валера, который вел еще и лыжную секцию. По отчеству его называли редко. Он вел себя даже с нами как мальчишка! Да и выглядел он всегда очень молодо. Никакой чемпионкой я не стала, но получила неплохую физическую подготовку и закалку. Валера ходил с нами в походы, учил разжигать костер подручными средствами и просто выживать в лесу. Под его руководством мы собирали грибы и ягоды, с которыми тетя Оля потом пекла вкуснейшие пироги. Благодаря Валерию Павловичу мы знали названия всех цветов, трав, деревьев и кустарников, произрастающих в нашей местности.

С отцом я познакомилась, когда мне было четырнадцать лет. Он приехал навестить тетку Марфу, я как раз была у нее на летних сельхозработах. Отец пробыл два дня и снова исчез. В следующий раз мы встретились, когда мне было шестнадцать.

— Людка, я о тебе всегда помню, — сказал отец. — Детей у меня, кроме тебя, нет и, наверное, уже не будет. Если возникнут на самом деле серьезные проблемы, я тебе помогу.

Но я ему не поверила. Я рано поняла, что в жизни можно рассчитывать только на себя, ну и еще на своих друзей по детдому. Но не на ту семью, которая у меня была. То есть семьи-то у меня никогда не было. Были родственники. А семья и родственники — это две большие разницы.

После выпуска из детдома полагается жилье. Но тех, у кого жилье уже есть, направляют в него. Оказалось, что я так и была прописана в двухкомнатной квартире, где родилась, и бабушка ее приватизировала на себя, брата и меня. Исключить меня при приватизации было нельзя и выписать меня тоже было нельзя. Зачем государству тратиться на комнату детдомовке, если она у нее есть? Но государство выделило мне бесплатного адвоката, в суде выступала директриса нашего детского дома, соседи бабушки и брата, которые их терпеть не могли и помнили историю моей матери. Соседи считали, что бабушка довела мать до самоубийства из-за того, что она опять забеременела без мужа. Бабушка имела склочный характер, брат был наглецом и хамом — в общем, соседи были рады сделать им ответную гадость. Одна комната в двухкомнатной квартире была площадью двадцать метров, вторая — двенадцать. Вот эту комнату по суду выделили мне, разделили лицевой счет, адвокат объяснил, что если я соберусь комнату продавать (а я собиралась, чтобы купить в другом месте), то я должна в первую очередь предложить купить эту комнату проживающим в квартире. То есть бабушке и брату.

Как они скандалили! Как меня поносили! То есть отдать меня в детский дом и оставить брата было нормальным, а выделить мне причитающуюся мне жилплощадь — ненормальным. Это была их квартира! В общем, я продала свое жилье узбеку, ставшему гражданином Российской Федерации, который вселился в комнату с членами своей семьи.

Я же купила комнату в другой двухкомнатной квартире, где жили две сестры-старушки. До меня там сменилось несколько молодых парней, которые вели разгульный образ жизни, водили друзей и девушек толпами, полы не мыли, ванну не мыли, не говоря про раковины и туалет. Я показалась этим старушкам подарком судьбы. Впрочем, и они мне. Они меня многому научили. А я хотела получать знания, откуда только можно — и впитывала их как губка.

Я устроилась в спортклуб уборщицей по протекции нашего физкультурника Валеры, у которого там работали знакомые, вечером училась. Мне также разрешалось заниматься на тренажерах и плавать в бассейне в определенные часы, когда в клубе мало или совсем нет посетителей, чем я и пользовалась. Жизнь была напряженной. Но я была молодой, здоровой и сильной и очень хотела пробиться в жизни.

Старушки умерли одна за другой с разницей в полгода и завещали свою комнату мне. Так я стала хозяйкой двухкомнатной квартиры. Потом умерла тетка Марфа и тоже оставила дом мне, взяв с меня обещание не продавать его никогда и ни при каких обстоятельствах. Она повторяла мне это каждый раз, когда я, уже начав новую жизнь в Петербурге, приезжала летом ее навестить.

— Я серьезно, Людка, — сказала тетка Марфа, когда я в последний раз видела ее живой. — Если продашь, тебе не поздоровится.

— Почему?!

— Из-за твоего папаши, будь он неладен.

— Так завещайте дом ему.

— Тогда его могут конфисковать, если он еще раз в тюрьму загремит.

— Теперь вроде не конфискуют… — задумчиво произнесла я. — И он же не чиновник, у которых находят по двадцать дорогих часов, пачки долларов, евро и рублей, антиквариат, драгоценности…

— Людка, замолчи! — рявкнула тетка Марфа и схватилась за сердце.

— Отец здесь наворованное хранит? — спросила я и подумала, что меня в свое время тетка Марфа могла не взять именно по этой причине. Мало ли куда залезет любопытная девчонка.

— Я не знаю, что и где он хранит и хранил, — сказала тетка Марфа. — Меньше знаешь — спокойнее спишь. И твой отец всегда знал, что я никуда не полезу. В общем — дом твой, но продавать его нельзя. Но хотя бы приезжай иногда. Лучше бы, конечно, чтобы ты тут жила…

— Это невозможно, — резко ответила я. — Я учусь и работаю. Столько времени на дорогу я тратить не могу и не хочу.

После смерти тетки я во время своих нечастых наездов разбирала ее вещи. Запасливая была женщина! Но для кого это все хранилось? Поскольку я свою взрослую жизнь начинала фактически с нуля, я перевезла в городскую квартиру часть посуды, занавески, постельное белье. У тетки Марфы в запасах лежало белье в нераскрытых упаковках! Я нашла новые скатерти, салфетки, отрезы различных тканей. Целое богатство! Все это мне было очень кстати. Можно сказать, что я благодаря этим запасам полностью «укомплектовала» свое городское жилье.

Никаких тайников и сундуков с сокровищами я не нашла. Найденное было богатством для меня, детдомовской девчонки, но не богатством в традиционном смысле. Никакого сундука с сокровищами! Даже пачек долларов и евро не было. Рубли нашла, но явно не отцовские, а теткины, припрятанные «на черный день». Или папа так прятал, что я найти не в состоянии?

После окончания института я прекратила работать уборщицей и стала заниматься только бухгалтерией. Через пару лет мне предложили хорошее место в фирме, производившей стальные двери и замки к ним. Я подхалтуривала еще в паре небольших фирмочек и занята была с утра до ночи.