Гормон счастья и прочие глупости - Екатерина Вильмонт

— Мам, ты, может, влюбилась, а?

— Если бы!

— Ты что, в Женю совсем не влюблена?

— До сегодняшнего дня думала, что влюблена, а сейчас…Мне все надоело!

В этот момент у меня зазвонил мобильник. Номер почему-то невысветился, зато голос я узнала сразу. Это звонил мой двоюродный брат, Венька.Мы давно не общались. Он популярный артист и всегда занят по горло.

— Бусечка, привет!

— О, привет, пропащая душа!

— И не говори, ни на что нет времени, просто зарез. Нукак ты? Как твоя потомка?

— Большая совсем, вот сидит напротив. Мы с ней ужинаемв кабаке. Хочешь, подваливай!

— Сейчас не могу, но вот завтра… Буська, нам надоповидаться, очень!

— Что, опять любовные драмы?

— Это не драма, это почти трагедия, и помочь можешьтолько ты. У тебя когда обеденный перерыв?

— Если ничего экстренного не случится, то с половинывторого до половины третьего.

— Давай я к тебе подскочу — и мы поговорим. Я ужаснососкучился.

— Я тоже, — вздохнула я. Все ясно как божий день.Несмотря на роскошную внешность, обаяние, талант и популярность, Венька наредкость невезучий в личной жизни. А может быть, именно в силу всехвышеперечисленных достоинств. Но одно совершенно очевидно — завтра в обеденныйперерыв поесть не удастся. Он приедет на своей шикарной машине, и мы просидимтам целый час, он будет говорить, какая сука его очередная баба. Или блядь. Илинепроходимая идиотка. А скорее всего, и то, и другое, и третье в одном флаконе.Надоело! Но я даже отдаленно не могла себе представить, к чему приведет этавстреча. Я никогда даже не слышала ни о чем подобном, разве что читала вкаком-то идиотском романе.

В детстве мы были невероятно дружны. Я его обожала. Ну ещебы, старший брат, мечта любой девчонки, пусть даже двоюродный. Наши мамы родныесестры. Венька старше меня на три года. Нашей дружбе способствовало то, чтолетом мы жили вместе на дедушкиной даче в Абрамцеве, а подходящей компании длянего там не было. Волей-неволей приходилось общаться со мной. А так как я егообожала, он меня ценил. Он уже тогда ценил внимание публики. Его обожали и моиподруги. Когда он подрос, то стал делиться со мной своими любовными тайнами.Потом решил стать актером, и это была самая страшная тайна. Семья ни о чем недогадывалась. Ну еще бы, у нас Ценились только ученые степени. В роду имелсядаже один нобелиант, дядя Сева, двоюродный брат дедушки, умерший еще до нашегорождения. Ну и семейству ужасно хотелось, чтобы Венька стал вторым нобелиантом,а он жаждал «Оскара»! И я тоже. То есть я не собиралась быть актрисой, яжаждала присутствовать на церемонии вручения «Оскара» Веньке. Мы тогда ещесмутно представляли себе эту церемонию, нам этого не показывали в то время. Незнаю, получит ли Венька когда-нибудь «Оскара», но «Хрустальная Турандот» у негоуже есть! И я была на церемонии вручения! Так что отчасти наши детские мечтывоплотились в жизнь. Уже кое-что! Венька даже пытался сбить меня с панталыку,уговаривал поступать в ГИТИС, но я элементарно испугалась. А скандалы в семьемогли кого угодно навеки отвратить от театральной карьеры. Только не Веньку. Стех самых пор из всей семьи он общается только со мной. Правда, от семьи теперьмало что осталось, Венькин отец преподает где-то в Скандинавии, и они с теткойредко бывают в Москве, так что тетя Таня, которая давно простила Веньку,страдает и мечется между твердолобым мужем и не менее твердолобым сыном. Они ужесли обижаются, то раз и навсегда, что, по-моему, не свидетельствует о большомуме. А кто сказал, что талант и ум — одно и то же?

Венька позвонил за час до обеденного перерыва:

— Буська, ты помнишь о нашей встрече?

— У меня еще нет маразма.

— Приятно слышать. Значит, ровно полвторого я тебя ждувнизу! Только, пожалуйста, не приводи с собой своих сотрудниц, у нас чудовищноважный разговор, и мы можем не успеть!

— Поняла!

Однажды, когда Венька заехал ко мне, наши девицы окружилиего плотным кольцом, требуя автографы и коллективно кокетничая. К тому временион уже устал от обожания или просто был раздражен, но скандал мне закатилнешуточный. Поэтому я, никому ничего не говоря, в половине второго выбежала изнашего помпезного здания и юркнула в его машину. Он сразу заехал за угол, гденас не могли засечь.

— Привет, Буська, что-то у тебя унылый вид. Только ясобралась поведать любимому братцу, что я сама себе надоела, как он заговорил,не слушая меня. Впрочем, он никогда не умел слушать, если речь шла не о нем.

— Буська, ты должна меня спасти!

— Опять драма? Ах да, ты же говорил, трагедия. В чемдело, я тебя слушаю. Поздний аборт? Незаконный ребенок в тьмутаракани?

— Хуже, Буська!

— Ну? — уже испугалась я.

— Я горю, Буська!

— В каком смысле?

— В прямом! Синим пламенем! Понимаешь, я взялсясколотить бригаду, забойную, и сколотил, но тут Нютка, сволочь, соскочила — итеперь мы горим! Пытался найти ей замену, ни фига не выходит, ну как назло, ктому же Гордиенко фордыбачит, если он откажется, все — кранты, а я уже взялаванс! Буська, выручай! Я не поняла ничего:

— Тебе нужны деньги?

— Какие, блин, деньги? Мне нужна ты!

— Веня, я ничего не понимаю. Ни-че-го! Или объясни попорядку, или я ухожу!

— Извини. Я слишком волнуюсь. Срывается потрясающаятусовка, за которую должны еще и прилично заплатить, а главное не это, деньгитам не безумные, но я уже сорвал нескольких человек, и мне не простят…

— Я ухожу!

— Подожди! Слушай!

И он поведал мне, что в прошлом году организовал прекрасноетурне. Собрал группу артистов и повез в Америку. Он сам не ожидал, что будеттакой успех. И материальный в том числе. Он уже ощутил, что в нем живет еще иотличный импресарио, а это при зыбкости актерских судеб совсем нелишне.Неизвестно, будет ли он, постарев, пользоваться таким же успехом. А так взапасе вторая профессия. И вот сейчас он снова сколотил группу для поездки вИзраиль. Там предусматривается двухнедельное турне по городам плюс недельныйотдых у моря. Условия очень приличные, компания — зашибись, но дело в том, чтоАнна Тимошина, превосходная актриса и певица, наотрез отказалась ехать, а безнее горит забойный номер Юрия Гордиенко, потому что они вдвоем играют жуткосмешную одноактную пьесу, которая пользуется бешеным успехом.

— И при чем здесь я?

— Ты сможешь ее заменить. Запросто!

— Я? Да ты спятил, братик. Срочно к психиатру!

— Ерунда! Ты справишься.

— Я не актриса, я не умею играть.