Беспамятный - Павел Балашов

Ладно, налюбовался, лезь-ка в саркофаг лечиться, приказал я сам себе, еще успеешь предаться ностальгии по безвременно утраченной красоте. И постарался как можно быстрее выполнить, ну настолько «быстрее», насколько получилось. И бежевое нутро автодоктора по прозвищу «саркофаг» приняло меня в себя, ласково жужжа сервоприводами крышки и пофыркивая гидравликой. Устроился поудобнее, сообразил, что надо было бы раздеться, но было уже поздно — рука сама нажала кнопку «старт», и крышка пошла вниз. Ломать механизм мне совершенно не хотелось, и я просто закрыл глаза. Через несколько мгновений я почувствовал укол в шею, где-то у сонной артерии, и понял, что все хорошо. Саркофаг меня начал обследовать, лапушка электронная. Сейчас он проведет диагностику, мне вколет снотворное, и проснусь я здоровым, сильным, заштопанным…

Ну, как минимум в чем-то я не ошибся, выключаясь от снотворного. Меня совершенно точно обследовали и как минимум обезболили. Правда, с памятью лучше не стало. Интересно, это препараты церебральной терапии закончились, или у саркофага программа недостаточно хороша? О… Стоять… Кто бы ты ни был, неизвестный я, но кажется, кроме того, что ты разбираешься в кораблях, ты еще разбираешься в медицине. Забавно, забавно. В чем ты еще разбираешься? И почему ты так быстро решил, что убитые в коридоре выжжены именно плазмобоем?

Тем временем саркофаг откинул крышку и услужливо приподнял ложемент у себя внутри. Заботится, скотинка медицинская, встать помогает. А может быть — наоборот, стремится поскорее от меня избавиться. Что ж за день такой, а? Сначала избили до полусмерти, потом даже собственный крэдл норовит сбагрить подальше, что еще произойдет?

Кстати, надо бы переодеться. А то после автодока шмотье мое выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Ну, хорошо еще, что у меня открытых ран не было на корпусе и конечностях, а то пришил бы еще комбез к шкуре. Говорят, бывали случаи, бывали. Стоять! Говорят… А кто говорит? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Я постарался зацепиться сознанием за случайно полученную информацию из глубин долгой памяти, чтобы принудить мозг работать быстрее и восстанавливать погибшие нейронные связи.

Я вышел из медблока, наслаждаясь тем, что у меня хотя бы временно ничего не болит. И сразу же чуть не скрылся обратно, поскольку система вентиляции на корабле не смогла справиться с вонью, испускаемой трупами. Твою ж за ногу, что ж такое? Когда они провонять-то успели? Сколько ж я в саркофаге провалялся? Вот же бардак…

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы стащить всех четверых покойничков в трюм, вдумчиво обыскать их, раздеть и уложить аккуратно на грузовую аппарель. Тем временем я находил все больше подтверждений версии, что на кораблике этом я капитан — поскольку по моему доступу сканеры безропотно подтверждали мое право отворять любые люки и проемы. В частности, стоило коснуться сенсорного замка на отсеке с безвоздушками, как мне тут же был предоставлен полный доступ — и я легко выбрал себе скафандр. Облачившись в него, я подошел к жмурикам, сочувственно вздохнул и взялся за пульт управления аппарелью. Вдруг до меня дошло, что я совершенно не представляю себе, находится ли мой корабль на грунте или болтается в Пространстве. А ну как я сейчас аппарель открою, а на нее бодро запрыгнут други верныя моих покойничков?

Не, бредятина. Если бы снаружи кто-то ждал, то скорее всего уже вскрыли бы борт моей посудины и взяли бы меня тепленького, пока я в кибердоке валялся. Так что нет там никого из верных друзей этих бывших организмов. А вот Пространство может быть запросто. Да что я гадаю, на сенсоре аппарели можно получить полный отчет об окружающей среде!

Ну да, конечно, «температура за бортом минус двести семьдесят три по Цельсию, давление ноль, враждебная среда». Кто бы сомневался, гы-гы. Пространство, здравствуй. Я захлопнул забрало на своем шлеме и начал откачивать воздух из трюма. Когда индикатор сообщил мне, что давление внутри и снаружи уравнено, я было уже взялся открыть аппарель, но в последний момент задумался. Подключил голосовую систему скафандра к громкоговорителям и, тяжело вздохнув, начал читать нараспев:

— Так как эти люди, добрые миряне, встретили свой конец между миром и миром, и не могут лежать ни в одной земле, ожидая суда в Вечности, то тела их, я, капитан… — тут я немного замялся, ибо полагалось поименоваться, а с этим у меня до сих пор были проблемы. — Капитан данного корабля, предаю Космосу, а души вручаю Спасителю. Пепел к пеплу, прах к праху, да упокоятся их беспокойные души с миром. — С этими словами я открыл аппарель и отключил систему искусственной гравитации в трюме. Тела покойных плавно отделились от поверхности и медленно, практически торжественно выплыли наружу, за пределы корабля. А я впился глазами в картину, которая мне открылась: очень отчетливо было видно, что мы все находимся не просто в Пустоте, и даже не просто дрейфуем. Мы на орбите, причем планета эта скорее всего нормальная, цивилизованная и пригодная для жизни. Во всяком случае, именно так можно было трактовать некоторое количество объектов, которые находились на орбите, и были видны даже невооруженным глазом. Осталось только выяснить у бортового компьютера, где мы именно и сколько уже здесь болтаемся.

Я закрыл аппарель, дал команду на стабилизацию давления, включил обратно гравитацию в трюме и побрел к шкафу безвоздушек. Надо было разоблачиться и бежать в рубку, кажется, скоро я найду все интересующие меня ответы. Собственно, как только давление и дыхательная смесь оказались в норме, я вылез из скафандра и почти бегом бросился в рубку, допрашивать компьютер.

Толку допрос дал немного. Вернее, я получил исчерпывающие данные: планета Берно, Вольные Миры Окраины, система Гайчи, она же Гамма Филина. Мы прибыли сюда пять суток назад. Вторжение на борт враждебно настроенных лиц осуществилось в момент старта, дальнейшее я узнал от системы видеофиксации. Эти парни, количеством четыре, гнались за мной. Я успел вбежать в рубку, поднять корабль и взлететь, задав автоматике пункт назначения, после чего они вломились, вскрыв электронной отмычкой люк, и начали меня бить. Долго. Очень долго, где-то с час. За это время корабль успел разогнаться и покинуть пределы системы, в которой находился на планете Триангл, с которой мы и стартовали, собственно. Дальше организмы прекратили свою экзекуцию и решили выйти в коридор, дабы произвести обыск моей каюты. Во всяком случае, именно за этим занятием их и застал автоматический охранник: встроенный в потолочную панель плазмобой. Видимо, когда меня били, я инициировал систему охраны. Понять бы еще, как я это сделал и когда? Но не суть. Пушка-охранник разобралась с нарушителями, произведя ровно четыре выстрела, каждый достиг своей цели. А потом я очнулся и уполз в медблок. Было это, кстати, за два часа до входа корабля в гипертоннель. А сам момент прыжка, длившегося полчаса, я провалялся на полу медблока. И в саркофаге потом четверо суток с лишним. Кстати, посудина моя называется незатейливо «Скаут».

Негусто. Стало быть, они чего-то от меня хотели добиться, раз не убили сразу. Ну ладно, подумал я, надо идти в каюту. Может быть, там действительно есть то, что они искали, и мне это хоть как-то поможет? Впрочем, чего гадать, найду — узнаю, а не найду — так и спрос невелик. Ровно с этими мыслями я и встал из капитанского (да что уж там, своего!) пилот-ложемента и направился обратно в уже осточертевший мне коридор.