Конфлизм - Василий Головачев

В привычном своём одеянии – майка, шорты, он сел за стол, бросил:

– Прошка, Новости!

Включился настенный ТВ.

Новости физик читал избирательно. Компьютер по имени Прошка выбирал из программы только самые значимые социальные и научные темы, поэтому их утренний просмотр – без рекламы и рекомендаций – не утомлял.

Первой такой новостью был запуск российского телескопа «Спектр-5», который открыл за неделю ещё полсотни экзопланет у других звёзд, схожих по массе с Землёй. Перед этим запущенный ещё в две тысячи двадцать четвёртом году телескоп Уэбба в Австралии открыл более пятисот таких планет, среди которых были и Земли-2, как стали называть объекты с условиями, близкими с земными.

Следующая новость касалась развития ИИ для контроля поведения всех народов всех государств планеты. Создавалась единая структура контроля, позволяющая, по уверениям разработчиков, «улучшить обслуживание населения и вывести безопасность жизни на высочайший уровень». В Китае цифровизация достигла стадии «коллективного народного интеллекта», что означало – создан прецедент «стайного социума» – единой цифровой матрицы типа «хомо-рой». Управлять Китаем теперь мог один (!) компьютер. Или человек. Недалёк был тот день, когда всё население Китая станет лишь клетками единого цифрового организма.

Идиоты, равнодушно подумал Тимофей. Потом развил мысль: а разве мы не туда же идём, как баранье стадо?

Глоток кофе уравновесил оценки.

Следующими известиями, заинтересовавшими молодого физика, были сообщения из центров биоинженерии и космического Агентства России.

Машинный интеллект, о котором так много говорили последние десять лет, наконец достиг уровня человеческого, по заверениям экспертов министерства цифрового развития. Это означало, что в мир начали поступать новые автоматические системы управления, находившие применение в ранее недоступных для этого областях. В том числе – искусства и культуры. Уже вовсю проводились конкурсы работ искусственного разума, а кино всё больше опиралось не на живых актёров, а на ботов. В медицине же возникли отрасли создания искусственных органов, а роботов начали приучать чувствовать и любить «как человек». Что в принципе предвосхищало близкую гибель чисто природной цивилизации и переход социума на общий системный подход к искусственной жизни.

В космос уже не раз запускались орбитальные отели, не считая телескопы и лаборатории, и хотя Илон Маск, обещавший полететь на Марс ещё в две тысячи двадцать четвёртом году, так и не создал поселения на красной планете, в том же направлении дружно шагали китайские специалисты, запустившие две собственные космические станции – вокруг Земли и вокруг Луны, а также создавшие первый лунный городок.

Они же первыми объявили об отсутствии следов пребывания американских астронавтов на спутнике Земли, после чего началась истерия планетарного масштаба, заставившая НАСА стыдливо оправдываться тем, что лунную аферу затеяли не нынешние власти, а прежние.

Впрочем, следы в местах якобы посадок американских модулей на Луне нашлись: пытаясь скрыть аферу, американцы запускали к Луне автоматические станции, сбросившие на её поверхность отражательные элементы и даже макеты посадочной ступени и лунного ровера, чтобы их можно было увидеть и с Земли. Ложь и насилие всегда сидели в генах завоевателей Северной Америки, сбежавших из тюрем Старого Света, а в начале двадцать первого века эти две отвратительнейшие категории поведения были вообще возведены в США (да и в Европе тоже) в ранг внешней политики.

С любопытством Тимофей узнал и о строительстве в Японии высочайшей в истории человечества деревянной башни в семьдесят этажей. В Китае, Таиланде и Новой Зеландии давно были возведены дома-башни высотой до километра и выше, но они строились из композитных материалов и легированной стали, выдерживающих большие температуры и нагрузки. Башня же из дерева высотой в триста пятьдесят метров строилась впервые.

И ещё Тимофей узнал, что учёные вплотную подошли к рождению детей с запрограммированным геномом.

Это сообщение заставило поёжиться, так как в первую очередь человечество создавало оружие на основе новых технологий, а о создании универсальных солдат писатели предупреждали людей ещё с середины двадцатого столетия. И вот настал момент теории приблизиться к практике вплотную.

Внимание Тимофея отвлёк звонок мобильного вижна[2].

Он нацепил очки КДР (контура дополнительной реальности) и увидел перед собой Валеру Грубина, с которым подружился два года назад. Оба лежали в антиковидном госпитале на Сиднёвке, там же познакомились и с тех пор вместе часто отдыхали или встречались в разных компаниях, представляя собой необычную пару.

Тимофей был достаточно высок, строен, широкоплеч, по-мужски красив, эдакий мачо двадцати восьми лет от роду. Валерий же обладал внешностью офисного клерка. Со своим росточком метр шестьдесят восемь, с костлявыми плечами, рукастый, мосластый, он казался хилым и болезненным, да и прихрамывал на ходу. Но при этом обладал недюжинной силой (мог ломать пальцами монеты и дробить кулаками кирпичи) и владел рукопашным боем, будучи в прошлом капитаном спецназа Росгвардии «Гром».

Уже после лечения от ковида Валера со своим подразделением попал в засаду в Перми, куда просочились боевики ИГИЛ, получил две пули в спину и был комиссован. Однако навыков не потерял, что и доказывал иногда в реальной жизни, полной отморозков и мажоров. Он и Тимофею советовал заняться боевыми искусствами, предлагая себя в качестве тренера, но физик уговорам не поддавался, убеждённый в том, что каждый должен заниматься своим делом. Учёный в его понятии не был рождён ни для кулачного боя, ни для любого другого.

– Привет, старый, – расплылся в улыбке Валера; он был младше Тимофея на год, потому и подшучивал над ним, обзывая старым. – Чем занимаешься?

– Завтракаю, – ответил Тимофей.

– Оп! – огорчился бывший спецназовец. – А я хотел предложить тебе позавтракать вместе.

– Надо было позвонить вчера, договорились бы.

– Да я поздно домой пришёл, провожал брата. Слушай, ты говорил, что получил отпуск.

– Получил, с сегодняшнего дня.

– Почему бы нам не рвануть в глэмпинг? Я тоже в отпуске, хочу отдохнуть на природе, не улетая далеко.

– Что такое глэмпинг?

– Так называют хорошие кемпинги, присоединяя слово «гламурный». Мой братец отдыхал, рекомендует.

– Вообще-то я хотел съездить на малую родину, в Мурманск.

– Дело хорошее, поддерживаю, но и в лесу пожить на берегу озерца неплохо. Да и погода стоит хорошая.

– Где этот твой глэмпинг располагается? В какой глуши?

Валера рассмеялся.

– Вовсе не в глуши. Брат Сашка отдыхал в «Сфере», это на берегу Плещеева озера, рядом с Переславлем-Залесским. Два часа от Москвы. Не бывал?