Чудо-Женщина. Вестница войны - Ли Бардуго

Обычно дорога через лес занимала много времени: мешали поваленные деревья и заросли лозы – до того плотные, что прорубиться через них можно было лишь изрядно затупив клинок. Но Диана все продумала заранее. Она двигалась по лесу около часа, после чего свернула в сторону и оказалась на пустынной дороге, бежавшей вдоль берега. Ветер взъерошил ей волосы, в лицо ударили соленые брызги. Она глубоко вздохнула и сверилась с положением солнца. Она обязательно победит – не просто займет призовое место, а победит.

За неделю до забега они с Мейв в деталях проработали маршрут и дважды тайком бегали по нему в серые предрассветные часы, когда их сестры еще только выбирались из постелей, в кухнях только начинали разжигать огонь, а опасаться стоило разве что любопытных глаз охотниц и тех, кто поднимался засветло, чтобы поставить сети. Но охотницы предпочитали леса и поля на юге, да и рыбу в этой части острова никто не ловил. Здесь негде было даже спустить на воду лодку: серые, как сталь, отвесные скалы ныряли прямо в море, и добраться до крошечной неприютной бухты можно было только по бегущей наискось тропе, настолько узкой, что идти приходилось боком, прижимаясь к камню спиной.

Северное побережье острова было серым, мрачным и негостеприимным местом, и Диана знала этот уединенный пейзаж с его утесами, пещерами и приливными заводями, кишащими моллюсками и актиниями, как свои пять пальцев. Когда ей хотелось побыть одной, она шла сюда. Мать говорила, что остров во всем стремится им угодить. Поэтому на Темискире сосновые леса соседствовали с рощами фикусов; поэтому днем здесь можно было разъезжать по лугам на коренастом пони, а вечером верхом на верблюде рассекать хребты песчаных дюн, залитых лунным светом. Это место сочетало все, что было дорого амазонкам в их прошлой жизни, пробуждало воспоминания о родных местах.

Иногда Диана гадала, не появилось ли северное побережье Темискиры специально для нее, чтобы ей было, где взбираться по отвесным скалам и куда бежать, когда роль королевской дочери становилась совсем уж невыносимой.

«Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Это были не просто общие слова. Они обе понимали, что проигрыш Дианы будет значить нечто большее – и не только потому, что она принцесса.

Диана словно чувствовала на себе проницательный взгляд Тек, слышала насмешку в ее голосе. «Полегче, Пиксида». Так ее называла Тек. Пиксида. Маленький глиняный сосуд для хранения драгоценностей или кармина, которым подкрашивали губы. Это безобидное прозвище было придумано как шутка и использовалось с нежностью – так, по крайней мере, утверждала Тек. Но всякий раз оно жалило Диану, напоминая, что она отличается от других амазонок и никогда не будет такой, как они. Ее сестры были воительницами, закаленными в бою; сталью, выкованной из страданий и заточенной до совершенства обретенным бессмертием. Все они заслужили свое место на Темискире. Все, кроме Дианы, рожденной из почвы острова и страстного желания Ипполиты иметь ребенка. Пустой, хрупкий сосуд, вылепленный из глины руками матери. «Полегче, Пиксида. Жаль будет, если разобьешься».

Диана выровняла дыхание и постаралась двигаться спокойнее. «Не сегодня, Тек. Сегодня лавровый венок будет моим».

Она мельком глянула на горизонт, и морской бриз охладил пот, выступивший на лбу. В туманной дымке маячил белый силуэт корабля. Он подошел так близко к границе, что можно было даже разглядеть паруса. Судно было небольшое – возможно, шхуна? Ей всегда с трудом давались мореходные термины. Грот-мачта, бизань, тысяча названий парусов и узлов, использующихся в такелажных работах. Одно дело – знакомиться с морским ремеслом, сидя в лодке с Теутой, которая ходила под парусом с иллирийскими пиратами, и совсем другое – торчать в библиотеке Эфезеума и остекленелыми глазами разглядывать схему бригантины или каравеллы.

Иногда Диана и Мейв устраивали игру, высматривая корабли и самолеты, и однажды даже разглядели на горизонте жирную кляксу круизного судна. Но, как правило, смертные предпочитали держаться подальше от этой части Эгейского моря, где стрелки компасов начинали бешено вращаться, а приборы неожиданно отказывались работать.

Сегодня по ту сторону границы, видимо, собирался шторм. Жаль, нельзя остановиться и посмотреть. Дожди в Темискире были невыносимо мягкие и предсказуемые; об угрожающих раскатах грома и сверкании молний не приходилось даже мечтать.

– Ты скучаешь по грозам? – однажды спросила она Мейв, когда они валялись на солнце на крыше дворца, слушая отдаленное громыхание бури.

Мейв погибла во время засады под Кросберри, и последними ее словами стала молитва святой Бригитте Ирландской. По сравнению с другими амазонками она появилась на острове недавно и была родом из Корка, известного своими грозами.

– Нет, – певуче ответила Мейв. – Я скучаю по крепкому чаю, танцам, мальчикам – но уж точно не по дождю.

– Мы тоже танцуем, – запротестовала Диана.

Мейв засмеялась.

– Когда знаешь, что когда-нибудь умрешь, танцуешь по-другому. – Она потянулась. Россыпь веснушек усеивала ее белую кожу, как облако пыльцы. – Наверное, в прошлой жизни я была кошкой. Все, чего я хочу, – это целыми днями дремать на солнце.

«Успокойся». Диана боролась с желанием ускорить шаг. Нелегко было сдерживаться, когда утреннее солнце грело плечи, а в спину дул попутный ветер. Она чувствовала в себе силу. Но чувствовать силу легко, пока вокруг никого нет.

Над водой разнесся грохот – тяжелый металлический удар, словно от захлопнутой двери. Диана сбилась с шага. На горизонте в голубое небо поднимался из языков пламени столб дыма. Шхуна горела, нос разнесло в щепки, одна из мачт рухнула, парус накрыл леера.

Диана осознала, что притормозила, и заставила себя вернуться к нужному темпу. Она все равно ничем не может помочь. Самолеты падают. Корабли разбиваются о скалы. Так устроен мир смертных. Катастрофы происходят в нем постоянно. Человеческая жизнь – поток страданий, который никогда не достигает берегов острова. Диана перевела взгляд на дорогу. Далеко впереди она видела огромный купол в Бана-Мигдалл, сверкающий золотом в лучах солнца. Сначала красный флаг, потом – лавровый венок. Таков план.

Ветер донес до нее отдаленный крик.

«Чайка», – сказала она себе. «Девушка», – возразил голос внутри нее. – «Это невозможно». Разве можно расслышать человеческий крик с такого расстояния?

И потом, она в любом случае ничего не могла сделать.

И все же ее глаза устремились к горизонту. «Я просто хочу рассмотреть получше, – сказала она себе. – У меня еще полно времени. Я всех опережаю».

У нее не было причин сворачивать со старой заезженной дороги, и тем более не было никакого смысла огибать край скалы, но она это сделала.

Прозрачная бирюзовая вода у берега была спокойна. Вдалеке же море было диким, темно-синим, почти черным. Остров, может, и стремился угодить ей и ее сестрам, но мир по ту сторону границы к счастью и безопасности своих обитателей был равнодушен.