Последняя битва - Александр Тестов

Я сам устал от суеты.

Зверь в груди моей лохматый

Сидит и точит изнутри.

Он бес, он кровный враг,

Встающий по ночам.

Он ложь и черствый мрак,

Не внемлющий речам.

Зверь в тебе…

И зверь во мне,

Сидит и гложет раны…

Ни я, ни ты

Понять не можем,

Что будет скоро с нами.

* * *

Сигурд занял свое место в карауле, огляделся. Деревья… кусты… Все, в общем-то, было спокойно. Он глубоко вдохнул и тут же насторожился. Чье-то неловкое движение надломило сухую ветку, а затем справа затрещали кусты.

Сигурд мгновенно перевел копье в боевое положение, и в следующую секунду из кустов проломился аркуда[1].

– Вот те на! Вот те здрасьте! – вырвалось из груди юноши.

Животное застыло, принюхиваясь и приглядываясь. Насколько мог судить юноша, мишка был в меру крупный и в меру упитанный, однако это нисколько не умаляло достоинств его пасти и когтей. Медведь изучающее смотрел на человека и, судя по всему, учуял, что человек тут не один.

Сигурд и сам понимал, что хоть товарищи и находятся всего в нескольких десятках метров, они вряд ли успеют вовремя. Да и густо растущие ели надежно скрывали его от остальных. Только если крикнуть. Но кричать юноша не стал. Он выжидал, крепко сжимая древко копья.

Молчаливое противостояние зверя и человека продолжалось недолго. Лесной хозяин поднялся на задние лапы и грозно зарычал, что-то ему явно не понравилось в облике человека.

Какими прыткими бывают медведи, Сигурд знал из «Мира животных», но чтобы до такой степени…

Зверь пролетел отделяющие его от человека десяток метров, как реактивный снаряд. Сигурд инстинктивно присел, выставив далеко вперед свое копье. Лесной обитатель, широко расставив когтистые лапы, обрушился на него всей своей массой. Из пасти медведя вырвался душераздирающий рык, и юношу обдало жаром его дыхания. В следующий миг он почувствовал, что наконечник копья вошел в тело хищника, пробив мохнатую шкуру. Сигурд надавил и услышал треск подламывающегося древка, и лапа хищника мощно саданула его по шлему. Еще секунду он стоял, уперев копье в землю, а затем стал приседать глубже. Зверь давил что было силы, прижимая человека к земле, и, казалось, совсем не замечал, что сам насаживает себя на копье. Все глубже и глубже…

Наконец, древко не выдержало и окончательно сломалось. Все же это было обычное боевое копье, а не охотничья рогатина, которая и толще в древке, и имеет более длинный и широкий наконечник, да и опять же поперечная перекладина…

Медведь обрушился на Сигурда. Юноша получил еще один увесистый удар по шлему и тут же почувствовал второй удар в бок. Когти вырвали клок кожаного доспеха и достали плоть, но Сигурд в азарте боя не почувствовал боли. Он успел ухватить левой рукой за глотку медведя, тем самым не давая тому пустить в ход зубы. Держал, упирался…

И все же они упали. Хищник всем весом придавил человека, все еще пытаясь достать того лапами. Борьба длилась еще секунду, а затем свободной правой рукой Сигурд чудом извлек нож и нанес несколько коротких ударов в горло. Кровь заливала ему лицо, а он продолжал с остервенением наносить удар за ударом….

Сигурд почувствовал, что сопротивление лесного хозяина ослабевает, и тогда он нанес решающий удар, пронзив снизу челюсть хищника.

Медведь глухо прорычал, выпустив из ноздрей обжигающий пар. Он резко отстранился от жертвы, вырвав из рук человека нож. Животное приподнялось, но лишь на долю секунды…

Широко раскинув лапы и издав победный рык, зверь рухнул всей своей массой вниз, собираясь умереть, но раздавить никчемного человека.

Сигурд был не в силах увернуться от падения. Молниеносно нащупав под рукой обломок древка, он выставил его перед собой как последнюю преграду. Тело медведя рухнуло, полностью накрыв собой Сигурда…

* * *

– Вставай, чего разлегся, – услышал он над собой голос десятника Ивара.

Сигурд с трудом разлепил глаза. Уже стемнело, и лишь отблески факела немного разгоняли мглу.

– Вставай, говорю.

– А-а-а…

– Вставай.

– М-мх…

Юноша попытался сесть, боль пронзила правый бок. Инстинктивно прижав ладонь к ране, Сигурд огляделся. Рядом с десятником стоял Асбьёрн и еще один воин с факелом.

– А где медведь? – как завороженный, вопросил Сигурд.

– Какой медведь, – не понял хёвдинг[2].

– Нет тут никого медведя, – завторил ему Ивар, – ты чего?

Стиснув зубы, Сигурд поднялся на ноги.

– О, – воскликнул воин с факелом (Сигурд не помнил его имени), – да ты никак ранен.

Только теперь всем троим стала видна рана на боку юноши.

– Дай-ка взглянуть, – десятник наклонился и осмотрел рану, – медведь, говоришь…

– Да. Я… я его убил… кажется…

– А где туша? Ну-ка посвети.

Воин поднял факел выше.

Асбьёрн и Ивар внимательно изучили место недавнего боя.

– Ха, – скривил губы хёвдинг, – медведь и прям был. Но если ты его одолел, то не сам же он ушел.

– Не знаю, – признался Сигурд, продолжая зажимать рваный бок.

– Его надо перевязать, – заметил десятник и затем, едва заметно улыбнувшись, добавил: – а медведя надо в кустах посмотреть, может, он того… испугался нашего Сигурда и уполз в кусты помирать!

Хёвдинг не оценил юмор десятника.

– Чего оскалился? Следы есть, копье сломано, воин ранен…

– А туша?

На этот вопрос Ивар тут же получил ответ. Из темноты донеслась ругань.

– Ох, чтоб тебя….

– Кого это там носит? – грозно спросил Асбьёрн.

Послышались шаги.

– Это я, – и на свет факела из ночи шагнул Хаук.

– Ты чего бродишь? – сдвинул брови хёвдинг.

– Так это… приспичило.

– Приспичило ему…

– А там туша лежит, кажется, медведь, – изрек Хаук, почесывая затылок.

– Вот тебе и туша, Ивар, – обернувшись к десятнику, молвил Асбьёрн.

Хаук в это время заметил раненого Сигурда.

– Уж не ты ли медведя прибил?