Карательный отряд - Александр Тамоников

Подполковник Дашкевич ударил ладонью по столу:

– Хорошо! Внимание всем! Слушай боевой приказ.

Командир полка поставил задачу сводному подразделению, определив время начала марша на пять часов утра, в четверг, шестого июня.

После чего, задержав начальника штаба, отпустил остальных офицеров. Ротный подразделения обеспечения задержался в штабе, замполит и взводный мотострелковой роты вышли из модуля. Залепин предложил Баженову:

– Перекурим?

Замполит согласился:

– Давай!

Офицеры прошли в курилку, которую только что закончил убирать боец внутреннего наряда штаба полка.

Закурили «Ростов».

– А чего ты как-то необычно посмотрел на меня, когда я предложил назначить себя начальником колонны? – спросил Баженов.

Залепин улыбнулся:

– Да удивил ты меня, Серега, ничего, если вот так, по имени?

– Конечно! Не по званию же нам обращаться друг к другу. Глупо было бы и странно. Однако чем это я так удивил тебя?

– Тем, что вызвался пойти в рейс!

– И что в этом удивительного?

– В принципе ничего, но я тебя с нашим Гусем, замполитом роты Гуськовым, сравнил. Тот бы ни за что сам в боевой выход проситься не стал. Нет, понятно, когда рота в полном составе выполняет задачу, то и он идет с ней, но чтобы идти со взводом, такого еще не было. Вот походными ленкомнатами замордует! Как-то был случай, послали меня вместе с разведчиками в рейд к Малитабаду, ну я ребят своих проинструктировал, с начальником разведки согласовал действия, связь проверил, начал боеприпасы в БМП грузить, а тут Гусь подваливает с тройкой бойцов. Те тащат походную ленинскую комнату. Я спрашиваю замполита: «За каким хером ты мне щиты эти размалеванные приволок?» Он аж взвился: «Как это за каким хером?» Положено, мол! Я ему: «Отвали, придурок, я взвод на войну вывожу, а не в ближайший кишлак советский образ жизни пропагандировать». А он твердит, как попугай, положено да положено! И ладно, если эта ленкомната была бы компактной, но в ней 6 листов фанеры. Я замполиту: «Гусь, где я твою фанеру размещу?» Он: «Это меня не касается». Ну, короче, послал я его подальше вместе с ленинской комнатой! Мне в бою боеприпасы нужны, спецсредства, а не портреты членов политбюро! Духам наплевать, кто у нас страной правит. А вот за сожженную боевую машину им «бобы» неплохие платят. Да еще за головы солдат и офицеров. В общем, сходили в рейд. Слава богу, без потерь обошлось. И вот тут по возвращении политруки так вздрючили меня за то, что не взял в боевой выход ленкомнату, мало не показалось. Оказывается, я ни черта не понимаю политику партии и правительства. Да еще и спирт пью в служебное время. Как будто у нас есть неслужебное время и как будто один я спирт глушу. Весь полк пьет. А чего еще тут делать, когда в отстое паришься? Только девочек из медсанбата ласкать, если повезет зацепить какую, да жрать спирт. Благо в полку он не дефицит!

Залепин, докурив сигарету, сбросил ее в урну, точнее, в заменявший урну колесный диск автомобиля, вкопанный в каменистый грунт.

– Так вот Гусь хрен два сам на выход напросился бы, а ты решился. Сколько служишь «за речкой», Серега?

– С весны! Три месяца!

– Понятно! Молодой! Отличиться захотел. Или романтики захотелось? Ты не обижайся, я по-дружески, нам вместе через этот чертов перевал идти. Но, скажу тебе, первый же бой твою романтику развеет. Хотя, черт тебя знает, может, ты из тех, кто без драки жить не может. Есть такие. Встречал. Ребята оторви да выбрось. Они-то и становятся Героями. Если повезет и они не нарвутся на пулю или мину! Но ладно. Вечером чего делать будешь?

Баженов пожал плечами:

– Не знаю! Подготовлюсь к выходу, наверное, в клуб схожу, говорят, туда «Экипаж» завезли. Хороший фильм. В Союзе смотрел. А что?

– Да предложить хотел посидеть, расслабиться!

– Думаю, не стоит, день завтра непростой предстоит. С больной головой выходить в рейс? Хуже ничего не придумаешь!

– А ты что, по утрам болеешь, если примешь хорошо?

– Есть такое дело.

– Похмеляешься?

– Нет! Терплю до обеда, потом отпускает!

– А мне как-то плевать. В три никакой лягу спать, в шесть встану как огурчик.

– Можно позавидовать!

– Но после рейса врежем! Договорились?

Баженов усмехнулся:

– Договорились. Договор – он дороже денег! И чеков Внешпосылторга!

– Тогда до завтра?

– До завтра, Игорь!

– Да! Надеюсь, ты не будешь напрягать походной ленинской комнатой?

– Нет! Обойдемся без нее!

– Наконец-то слышу разумную речь. Пока!

Офицеры разошлись. Рано они попрощались. Им еще сегодня предстояло встретиться, но об этом они, расставаясь, даже не догадывались. Замполит, говоря о намерении вечером пойти в клуб, слукавил. Ни на какой «Экипаж» он идти и не собирался. На вечер у него были другие планы. А именно: встреча с молодой медсестрой Ритой из медсанбата, который также дислоцировался на территории военной базы. Познакомились они случайно. Буквально через неделю после того, как Баженов прибыл на базу. Рита приехала на несколько дней раньше его. Тогда, в тот мартовский вечер, у Сергея вдруг поднялась температура. После ужина самочувствие ухудшилось. Он отпросился у ротного и прилег в своем отсеке офицерского модуля. К десяти часам его начал бить озноб. Пришлось накрываться шинелью. Уснуть не мог, все тело ломило. Решил пойти в полковой медпункт, но там дежурил сержант-срочник, мягко говоря, в медицине разбиравшийся слабо. Дабы не брать на себя ответственность за лечение офицера, сержант проводил Баженова в медсанбат. Там его встретила Рита. Она померила Баженову температуру, давление, послушала дыхание, сделала укол и, выдав старшему лейтенанту кучу всевозможных таблеток, отпустила, посоветовав три дня отлежаться в постели. Баженову предоставили трое суток освобождения от службы. На второй день, когда он чувствовал себя значительно лучше, к нему неожиданно вечером пришла медсестра. Замполит один занимал целый отсек, где обычно размещались по два-три офицера. Так вышло, повезло. Рита пришла открыто, понимая, что по базе тут же поползут слухи о ее связи с Баженовым. Впрочем, на подобные слухи никто особого внимания не обращал. В Афгане – не в Союзе. Здесь любовь рождалась быстро и могла оборваться спустя несколько дней. И не только потому, что партнеры разочаровывались друг в друге. Просто иногда мужчина не возвращался к женщине, погибал в горах. Война есть война. Поэтому, наверное, здесь и любили по-особому. Жадно, страстно, стараясь успеть насытиться счастьем. У Баженова с Ритой сложилось все иначе, чем у других пар. Рита сама проявила инициативу, пришла к Баженову и поинтересовалась его здоровьем. Старший лейтенант ответил, что в порядке. Рита предложила прогуляться. Сергей согласился. Прогулка затянулась до утра. Она рассказала о себе, о своем детдомовском прошлом, учебе в медучилище, работе в областной больнице, рапорте в военкомат с просьбой направить в Афганистан. Тогда медперсонал нужен был воюющей армии, и ее без проблем оформили «за речку». Он поведал девушке о своей жизни. Обычной для советского подростка из обычной советской рабочей семьи. Школа, училище, служба в Ашхабаде, перевод в Афганистан. Все просто, как дважды два. Уединившись на скамейке за палатками медсанбата, они проговорили почти до утра. О чем? Этого Сергей сейчас, да и Рита, наверное, тоже вспомнить не смогли бы. Да и не это главное, а то, что они испытывали влечение друг к другу, переросшее позже в любовь. Да, сейчас они могли сказать, что влюблены. И счастливы этой хрупкой, как хрусталь, любовью.