Общая психопатология - Карл Теодор Ясперс

Говорить о переработке этой книги на основе результатов психиатрических исследований последних двух десятилетий можно было бы только в том случае, если бы я некоторое время провел в клинике в качестве наблюдателя и, соответственно, имел возможность освежить и расширить собственный опыт. Но ныне мне это уже недоступно. Тем не менее моя книга, судя по тому, насколько быстро она расходится, все еше не устарела. Она требует значительного расширения в том, что касается материала исследований, особенно по головному мозгу и соматической медицине. Впрочем, включение нового материала никоим образом не затронуло бы моих методологических принципов. Несомненно, сегодня можно было бы написать лучшую книгу также и в методическом смысле, но это задача для более молодого ученого – того, кто сумеет критически усвоить и расширить достигнутое здесь понимание методов и, возможно, по-новому взглянуть на их совокупность. Я с радостью приветствовал бы появление такой книги. Пока же этот мой давний труд остается подходящим руководством для врача, желающего освоить психопатологический образ мышления.

Карл Ясперс Базель, май 1959

Цель настоящего введения – напомнить читателю о том, насколько обширна, если не сказать безгранична область, в которой приходится действовать нашей науке – психопатологии. В этих предварительных замечаниях мы не закладываем никаких основ; все фундаментальные положения будут рассмотрены в основном тексте книги. Здесь мы обсудим только формы человеческого опыта и суть общей психопатологии.

Психиатр как практик имеет дело с индивидами, с целостными человеческими существами. Эти индивиды могут быть больными, которых он лечит или наблюдает. Он может свидетельствовать о них перед лицом судебных или других официальных инстанций, высказывать свое мнение о них историкам или просто беседовать с ними в своем кабинете. Каждый случай неповторим, но, чтобы разобраться в нем, психиатр должен обратиться к психопатологии как источнику некоторых общих понятий и законов. Психиатр выступает прежде всего как живая, понимающая и действующая личность, для которой наука – лишь одно из множества вспомогательных средств; что касается психопатологов, то для них наука – единственная и конечная цель работы. Их интерес сосредоточен не на отдельной человеческой личности, а на том, чтобы уловить и распознать, описать и проанализировать некие общие принципы. Главная забота психопатологов – не столько приносимая наукой практическая польза (последняя приходит сама собой по мере научного прогресса), сколько выявление реальных, различимых феноменов, обнаружение истин, их проверка и наглядная демонстрация. Психопатологу нужно не вчувствование или наблюдение как таковое (это лишь материал, необходимый ему в изобилии). Ему нужно то, что можно представить в понятиях и сообщить другим; то, что позволяет выразить себя в правилах и в каком-то отношении познать. Это ставит ему границы, которые не следует нарушать; но, с другой стороны, внутри этих границ лежит область, которой он может и должен овладеть целиком.

Психопатология ограничена, ибо индивида совершенно невозможно растворить в психологических понятиях; пытаясь свести личность к типичному и регулярному, мы все больше и больше убеждаемся в том, что в любой человеческой личности кроется нечто непознаваемое. Мы вынуждены удовлетворяться лишь частичным знанием бесконечности, исчерпать которую не в нашей власти. Чисто человеческие качества психопатолога могут позволить ему увидеть и нечто большее, а иногда это «большее» – которое ни с чем не сравнимо – видят и другие; но все это не имеет отношения к психопатологии. Этические, эстетические и метафизические оценки тем более не зависят от психопатологических оценок и анализа.

Но помимо оценок, составляющих эту, ничего общего не имеющую с психиатрией, сферу, существуют инстинктивные ориентации, личностная интуиция, не передаваемая другим и в то же время важная для клинической практики. Часто подчеркивается, что психиатрия – это лишь сумма практических знаний, все еще не доросшая до статуса науки. Наука предполагает систематическое понятийное мышление, которое может быть сообщено другим. Психопатологию можно считать наукой только в той мере, в какой она отвечает этому требованию. То, что в психиатрии относится к сфере чисто практического, эмпирического знания, а в известной мере и искусства, не может быть сформулировано; в лучшем случае оно может быть «прочувствовано» другим специалистом. Поэтому писать о подобных вещах в учебном пособии было бы неуместно. Обучение психиатрии – всегда нечто большее, чем обучение понятиям, то есть чистой науке. С другой стороны, руководство по психопатологии может иметь ценность только при условии, что в нем соблюдается необходимая мера научности. Поэтому, вполне сознавая важность клинической практики в исследовании индивидуальных случаев, мы ограничиваемся в настоящей книге только тем, что может быть сообщено и воспринято в рамках чисто научного подхода.

Область исследования психопатологии – это все, что относится к области психического и может быть выражено с помощью понятий, имеющих постоянный и, в принципе, внятный смысл. Исследуемое явление может быть предметом эстетического созерцания, этической оценки или исторического интереса, но наше дело – рассматривать только его психопатологическую сторону. Речь в данном случае идет о различных мирах, между которыми нет точек соприкосновения. Что касается психиатрии, то в ее рамках не существует четкой границы между наукой и своего рода искусством. Наука то и дело вторгается в область клинического искусства, но последнее отнюдь не вытесняется наукой; напротив, оно, в свой черед, охватывает все новые и новые сферы. Но там, где научный подход к психиатрической практике возможен, мы должны предпочесть его «искусству». Личностное, интуитивное знание (которое по природе своей не может быть свободно от ошибок) должно отступать на второй план везде, где предмет может быть познан научно.

Предметом исследования психопатологии служат действительные, осознанные события психической жизни. Хотя основная задача состоит в изучении патологических явлений, необходимо также знать, что и как человек переживает вообще; иначе говоря, нужно охватить психическую реальность во всем ее многообразии. Нужно исследовать не только переживания как таковые, но и обусловливающие их обстоятельства, их взаимосвязи, а также формы, в которых они (переживания) находят свое выражение. Можно провести аналогию с соматической медициной, которая использует данные как физиологии, так и патологической анатомии. Взаимная зависимость этих наук не вызывает сомнений: они имеют единую основу и между ними невозможно провести сколько-нибудь ясную разделительную линию. Психология и психопатология также принадлежат друг другу и способствуют развитию друг друга. Между ними нет четкой границы, и многие общие проблемы исследуются психологами и психопатологами на равных правах. Существует множество определений «состояния болезни», и все они допускают наличие пограничных случаев и переходных состояний. Мы не настаиваем здесь на каком-либо точном определении понятия «психическая болезнь»; как будет ясно из дальнейшего, выбор материала для настоящей работы следует достаточно широко распространенным, получившим всеобщее признание принципам. С нашей точки зрения, несущественно, будет ли тот или иной материал признан кем-то патологическим или, наоборот, принадлежащим сфере так называемой нормы. Обсуждение вопроса о том, что считать болезнью, мы приберегаем для последней части настоящей книги. Нужно признать, что разграничение между интересующей нас здесь областью психопатологии и более широкой областью психологии осуществлено нами достаточно произвольно: не следует забывать, что обе эти области столь же неотделимы друг от друга, как физиология и патологическая анатомия.