Еще одна надежда - Тимур Биктимиров

остается для меня до сих пор очень тяжелым. Все в доме улеглись спать, и посреди ночи произошел громкий взрыв, от которого завибрировали стекла моей комнаты. Я вскочила и хотела пойти к родителям, но ноги меня не слушались, тело мое дрожало, в голове гудело, и все вокруг начало расплываться, я потеряла сознание. Очнувшись, я увидела незнакомую комнату и каких-то людей, одетых в белые халаты, которые суетились вокруг меня. Я пробыла в больнице около недели, за это время меня наблюдали и ставили капельницы, от которых постоянно хотелось спать. Когда наступил день моей выписки, ко мне в палату пришел мужчина, подсел и сказал:

– Милая моя, мне горько это сообщать, но твои родители и брат не выжили. Но не беспокойся, в детском доме о тебе позаботятся.

Что уж говорить, я впала в ступор и не смогла ничего даже сказать. Только слезы пошли из моих глаз. Похоже, капельницы, которые мне ставили, сделали свое дело и не давали в полной мере ощутить боль от утрат.

После больницы меня отправили в приют, где я прожила около трех лет. Меня туда поместили из-за того, что мои родители умерли, а ближайшая родня не хотела возиться с еще одним ребенком, у нас такие законы, если близкий родственник беден или не хочет брать ответственность, то ребенка в такой ситуации, как у меня, помещают в детский дом. Поначалу я много плакала и часто вскакивала по ночам с криками, но со временем начала привыкать, и ко мне подселили девочку, с которой мы быстро нашли общий язык. Конечно, я так и вскакивала по ночам, но это стало намного реже случаться.

О приют, я помню эти лимонные стены и белые потолки моей комнаты, тумбу с книгами и предметами гигиены, около окна стоял красивый деревянный расписной стол, на котором была надпись «доброта спасет мир», мою мягкую кровать с зеленым матрасом и рисунками животных и большой коричневый шкаф, который находился рядом с кроватью. Напротив меня стояли такая же кровать и тумба моей соседки, милой Кити, я так называла ее из-за того, что при разрушении ее дома от землетрясения у нее ничего не осталось, кроме мягкой игрушечной кошечки. Государство не экономило на детях и здоровье своих жителей. В этом «доме детей» было много чего, это делалось для того, что если ребенка никто не заберет, то он вышел бы в общество нормальным гражданином, а не человеком с расшатанной психикой и глубокой травмой.

Подъем начинался у нас в восемь утра, воспитатели стучались в каждую дверь и желали доброго утра. После этого мы с Кити делали зарядку у себя в комнате и умывались, а потом шли по коридору в большую столовую, где собирались все дети на завтрак или обед. Детей было около тридцати. Детские дома строились небольшие, для того чтобы было проще уживаться всем вместе. Оттого что было мало детей, учителям было проще уделить внимание каждому. После завтрака мы гуляли в парке, который находился вблизи приюта. Если было лето, то по желанию нас возили на озеро купаться и загорать, а зимой заливали каток на заднем дворе, и мы катались на коньках. Еще можно было взять лыжи и покататься рядом с лесом, который находился неподалеку от детского дома. Часа два или три нам уделялось на активный отдых. После этого мы шли на занятия, где учителя, или, как я их называла, смотрители, преподавали разные предметы. А ближе к семи годам у нас проводились полноценные занятия с проверками и домашними заданиями. Нас уже обучали математике и русскому, биологии и многим другим предметам.

Я не была примерной ученицей в теории, было как-то скучно все это, но когда я переходила к практическим навыкам, то мне не было равных. Учитель физической культуры очень любила меня и всячески хвалила за мою активность. После учебы, а это часа в два, у нас был обед, если было тепло и было желание, мы выносили столы и ели во дворе на свежем воздухе. Далее шло личное время до ужина, кто-то занимался учебой и постигал науку, я же в свое время читала различные рассказы о драконах и других мифических существах, уж больно нравилась мне эта фантазийная тематика. Я прочла все книги, которые были в детском доме, и приходилось просить моих учителей брать новые рассказы в городской библиотеке.

Так у меня прошло почти три года, все шло размеренно и спокойно. Но вот наступила ночь, которая снова изменила мою жизнь. Все улеглись спать, лишь дежурный смотритель остался дежурить на посту, но, видимо, он тоже уснул и не смог предупредить других о надвигающейся катастрофе. Посреди ночи я услышала сильный звук взрыва, моя паника не знала предела, примерно такой же взрыв был в тот день, когда погибли мои родные. Но на этот раз их было несколько, до того как потерять сознание, я сумела насчитать около пяти взрывов. Одни были очень громкими, а другие звучали как эхо. Первый взрыв разбудил меня, но я не смогла встать с кровати и сжала свои глаза еще сильнее, выступил пот по всему телу, и я съежилась в клубок, еще помню, как что-то большое упало на кровать. Это был шкаф, при падении его дверцы, которые еле держались, ударились о железную спинку кровати и разлетелись, видно, из-за этого он меня не придавил, а просто накрыл, и от сильного страха я потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, то была в полной темноте, но из-за того что у меня было немного пространства, спасибо шкафу, мне было чем дышать, и я стала думать, как мне выбраться, но ничего не приходило на ум. Дергая взад и вперед спинку кровати, я надеялась как-то освободить себе место, чтобы пролезть между шкафом и кроватью, но у меня не хватало сил. Не знаю, сколько я так пробыла в темноте, но вскоре свет от солнца начал пробиваться через щель в углу шкафа. Видимо, больше чем полночи я была без сознания.

Вложив все силы, которые остались, я вытащила из кровати железное крепление и этой железякой начала ковырять стенку шкафа. Очень много времени и сил мне пришлось потратить на то, чтобы сделать небольшое отверстие, в которое я смогла пролезть. Но, как оказалось, это была не последняя моя преграда наружу, сделав усилие, я вылезла и оказалась между шкафом и стеной здания, которая практически лежала на нем. Между ними было небольшое расстояние, которое позволило мне передвигаться.