Наследник. Проклятая судьба - Михаил Ланцов

— А если попадет конструкт или нежить?

— Все неживые существа здесь разрушаются очень быстро.

— А вы?

— А мы — тут в заключении. Мы приговорены к огромным срокам и отбываем их тут. Чтобы мы не могли сбежать. Видел печати, что лежат на наших костях? Ни уйти, ни развоплотиться, отправившись на перерождение. Скукота…

Всеволод отошел от двери и лег на крышку просторного саркофага, задумался.

— Здесь вообще-то я лежу, — заметил с ехидством один из духов.

Парень внимательно посмотрел в белесые, прозрачные глаза. И, прикрыв глаза, ответил:

— Не мельтеши.

— Хамишь, юноша?

Всеволод промолчал, он не собирался вступать в перепалку с этим миражом прошлого. Просто чуть дунул перед собой слабеньким воздушным молотом и захотевший было продолжить злобствовать призрак разлетелся лохмотьями по склепу под дружный хохот остальных.

Парень же решил вздремнуть, так как у него запас по времени пока был. Во всяком случае он так думал. И требовалось привести свой мозг в порядок. Слишком уж много потрясений на его долю пришлось за последние сутки…

Сколько он спал — не ясно.

Во всяком случае темнота, тишина и приятная прохлада давали ощущения удивительного покоя. Настолько замечательного, что он пробудился с огромным трудом. И первым его словом было:

— Полимер!

Этот материал ведь действительно был похож на какой-то магически созданный полимер. А раз так, то и слабые места он должен был иметь соответствующие. Ну, плюс-минус. Поэтому Всеволод вскочил с крышки саркофага и подошел к ближайшей стене. После чего создал крохотный огненный шар диаметром буквально в булавочную иголку, и начал его накачивать энергией, перегревая внутреннее содержимое до состояния плазмы.

Закончил.

И метнул шарик в стенку.

Хлопок.

Шипение.

И тишина. Только вонь какая-то, что он аж отшатнулся. Словно на него пахнуло этаким вековым сортиром поистине хтонического толка.

Всеволод подошел к стене и с интересом уставился на место, куда попал плазменный шарик. Результат превзошел все его ожидания. Там была воронка сантиметров десять в диаметр. А стена под воронкой была украшена уже застывшими струйками потекшего материала, но не обильными, так как многое испарилось.

Парень обернулся.

Вокруг него была полусфера из голов призраков, которые смотрели на эту воронку, как на что-то невероятное. Ведь в их представлении этого не могло быть, потому что не могло. А тут…

— Но как? — не выдержал один из них.

— Плюнул. Крякнул. И надежно склеим скотчем.

— Что?

Всеволод же молча пожал плечами. И, не желая ничего объяснять, прошел сквозь этих «сидельцев», начав бродить по склепу в поисках ценных вещей. У него ведь не было ни единой монетки. А это — плохо. Потому что драться на каждом углу он не хотел, если можно было как-то решить рабочие вопросы деньгами.

Призраки же, с четверть часа наблюдая за воронкой и о чем-то перешептываясь, отправились следом за Всеволодом, старательно ему помогая в его затее. Сами воплотиться и поднять какой-то предмет они не могли. Уже не могли. А показать, привлекая внимание, вполне. Что кардинально ускорило дело. И параллельно они уговаривали парня вытолкать их саркофаги и разрушить печати. Ну не прямо сейчас, а как у него получится выбраться из ловушки.

— Может быть поспешишь?

— Поспешишь — людей насмешишь. — философский ответил Всеволод, не отрываясь от поисков.

— Только людей? — переспросил кто-то.

— У людей эталонное чувство юмора.

— А эльфы? — спросил этот же призрак. — Ты считаешь, что у них плохое чувство юмора?

— Эльфы обладают завышенным самомнением и не могут посмеяться над собой. Из-за чего они отрезают себе целый пласт бытия. Этакая ментальная кастрация.

— Да что ты знаешь об эльфах?! — взвился этот призрак.

— Более четырех тысяч лет назад меня родили с ослиными лопушками на голове и называли эльфом. Так что маленько разбираюсь.

Многие призраки заржали.

— Ослиные лопушки!

— Вот умора!

— Да как ты смеешь! Ты! Ты!..

— Успокойся, — остановил его другой призрак. — Ты разве не понял, сколько ему лет? И он эльф. А мы все прекрасно видим — гость не врет. Прояви уважение.

— Я… извиняюсь, — неловко промямлил призрак эльфа. — Я… не знаю, даже что сказать.

— Не переживай. Да и потом так уж получилось, что я не знаю, кем сейчас являюсь, — заметил Всеволод. — Этот перенос был аварийным, и он мог меня исказить. Адаптивная трансформация. Я понятия не имею, как она меня изуродовала.

— Аварийным? Что же случилось?

— Взрыв.

— Сколько же там должно быть силы, чтобы тебя выбросило в другой мир? — поинтересовался тот же самый голос, который выступил в защиту парня.

— Я, пожалуй, воздержусь от ответов.

— Как вам угодно, — с куда большим уважением в голосе произнес призрак эльфа. Остальные же больше не задавали глупых вопросов и просто помогали. Спокойно и методично.

Наконец сборы закончились. И перед парнем на одной крышке саркофага оказалась кучка из разного барахлишка. Золотые и серебряные монеты. Какие-то колечки, сережки, цепочки и прочие украшения, в том числе и с самоцветами. Целая пригоршня крупного жемчуга с дырочками для нанизывания от видимо сгнившей нитки бус. И прочее. А вот волшебного ничего не нашлось. Даже пустых накопителей. Со слов призраков жрецы регулярно все это отсюда забирали. На всякий случай. Чтобы никаких неприятностей не произошло. Тюрьма надежна, но мало ли что может учудить дошедший до отчаяния разумный?

— Ну что, занимайте места согласно купленным билетам. Наш пароход любви отправляется. — улыбнувшись, произнес Всеволод, смахнул все собранное «барахло» в найденный им мешочек и направился к двери.

— Что? — нестройным хором переспросили призраки.

— Деревня… — каким-то снисходительным тоном ответил им парень…

Тем временем в далеком мире шел сложный разговор.

— Это невероятно! — раздраженно восклицала Ар’дара уже в который раз. Прабабушка первичного тела Всеволода, которая даже после снятия проклятия и восстановления нормального тела осталась верна тому имени, который обрела, будучи нагом. Его ведь все знали. Столько сил вложено в пиар… — Почему поиск крови не может нам его найти?