Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть 1. Ци-Гун - Михаил Роттер

Представить процесс подобной «торговли» между традиционным азиатским учителем и его учеником просто невозможно: традиция подобного «развлечения» просто не предусматривает. Там подход другой: хочешь учиться – учись, не хочешь – пошел вон. Правда, подчеркнем еще раз: речь идет исключительно о традиционном обучении, когда ученик жил «при учителе» и полностью зависел от него. В наши дни, разумеется, ситуация меняется. Теперь, скорее, учитель зависит от ученика: «Кто платит деньги, тот и заказывает… И не только музыку».

Есть еще одно значимое различие. Западный учитель – это часть учебного учреждения: школы, института, университета, маленькая деталь большой машины. А студенты такие вещи прекрасно чувствуют. Понимание того, что на самом деле препод ничего не решает (как бы он ни выделывался, все равно в конце концов он сделает так, как ему прикажет декан или «завкаф»), не добавляет уважения к этому самому преподу.

В Азии ситуация прямо противоположная. Тут в принципе не существует никакой школы. Традиционный учитель сам и есть школа. Есть в деревне хороший учитель – есть школа. Умер учитель (или переехал в соседнюю деревню) – школа тут же распадается, ученики бросают заниматься или переходят к другим учителям, у которых могут быть совершенно другие методы обучения и, соответственно, другая школа.

Поэтому такой учитель – это некий символ, олицетворяющий собой систему и одним этим уже вызывающий уважение со стороны учеников.

Однако здесь возникает крайне неприятный эффект. Став «человеком-символом», Учитель начинает казаться чем-то большим, чем он есть на самом деле. И вот тут-то и кроется западня. Когда ученики воспринимают наставника как обычного человека, наделенного каким-то специфическим мастерством высокого уровня, – это хорошо и правильно. Как только они начинают делать из обычного человека сакральную фигуру, происходит, так сказать, «разрыв реальности», несоответствие реального человека (пусть и большого мастера) и идеализированной, выдуманной фигуры «Наставника» (обязательно с большой буквы, а лучше сплошными большими буквами).

Такое несоответствие может привести к весьма печальным последствиям, которые хорошо описываются знаменитой фразой Киплинга «Акела промахнулся». Аналогия весьма явственная: обычный волк на охоте вполне может промахнуться, ничего особенного, «дело житейское». А вот промах вожака (Акелы) – это повод для его немедленной отставки с последующим смертельным поединком. Здесь примерно такая же история. Ошибка обычного человека – это всего лишь ошибка, а ошибка Наставника может стать крушением мифа о его великой мудрости и мастерстве.

Кстати, именно так и бросают заниматься многие люди. Например, они узнают, что их многоуважаемый учитель, преподающий им оздоровительный Ци-Гун, сам ходит лечиться к западному врачу. Для тех, кто понимает, что их учитель точно такой же человек, как они, ничего не меняется. Ну, болеет учитель и что с того. Все болеют (если бы можно было не болеть, наверное, можно было бы и не умирать). Совсем не так думает тот, кто уже успел «возвести учителя на пьедестал». Ход мыслей примерно таков: «Не может быть! Даже он болеет! Или система не работает, или он не мастер!» И так далее – сплошные восклицательные знаки. И как следствие, совершенно логичный вывод: если учитель болеет, что же говорить обо мне. А за этим логичным выводом – столь же логичное решение: бросаю заниматься, мне тут точно делать нечего.

Выход простой и записан тысячи лет назад: «Не сотвори себе кумира». В нашем случае еще проще: учитель – обычный человек, обладающий определенным мастерством в определенной области. Его ученики вполне могут быть мастерами такого же уровня (или даже выше) в чем-то другом.

Итак, чтобы успешно заниматься и не разочароваться (даже получилась неожиданная рифма), не нужно ожидать от учителя слишком многого.

Это тем более важно потому, что восточные учителя совершенно не торопятся «нести знание» в массы. Психология их проста. С чего мастер должен отдавать секреты, доставшиеся ему с таким трудом, каким-то не слишком знакомым людям? Пусть они платят за это деньги, – это не слишком важно. Мастер сам отмерит, что (и кому) он собирается отдать за эту сумму. И это чаще всего не совпадает с представлениями ученика на эту же тему.

Разумеется, может (вообще при длительных занятиях так и должно быть) случиться и так, что «учительско-ученические» отношения превратятся в дружеские и тогда ученику удастся получить от учителя так называемую полную передачу или школу целиком.

Однако подобное происходит достаточно редко (слишком много факторов должно сойтись), так что рассчитывать на это никак не следует. Поэтому подход «что даст, то и даст и за это ему большое спасибо» будет, пожалуй, самым удобным.

В качестве иллюстрации ниже приведена «слегка биографическая» сказка про учителя (хотелось написать про «усредненного» учителя, но учителя «усредненными» не бывают, тем более такие), который отнюдь не был ангелом.

Минь (который тогда не был мастером) родился во вьетнамской деревне, которую он сам называл совершенно обыкновенной. Семья, правда, у него была не совсем обычной, но, по вьетнамским меркам, тоже ничего особенного. Дедушка специализировался на лечении иглами и травами, а папа держал деревенскую школу боевых искусств. Вообще Минь рассказывал, что только в самых глухих деревнях настоящие мастера и остались.

– Конечно, – говорил он, – в городах тоже умеют драться, все хулиганы учатся этому, но умеют они достаточно плохо и искусством назвать это никак нельзя. Я сам много жил в больших городах и в каждом из них много дрался, но так ни разу не получил. У нас все просто: переезжаешь на новое место и идешь вечером на улицу. Правда, некоторые любители подраться предпочитают ходить на городские танцы, но я все-таки больше люблю для этой цели городские улицы – нужно только выбрать подходящую, где много шпаны и совсем не бывает милиции. Гулять долго не придется – хулиганы тебя сами найдут. Это процедура такая – проверять «на прочность» каждого нового молодого человека. Очень похоже на поведение обезьян в джунглях. Каждая из них должна завоевать свое место в стае. На улице такая же стая и такие же обезьяны, только хитрее и опаснее. В настоящих обезьянах есть даже некоторое благородство. Я имею в виду не всякую мелочь, а горилл. Вообще горилла – это существо, обладающее огромной силой духа, куда там некоторым людям. Она никогда не сдается, убить ее руками или ножом и остаться в живых невозможно. Этого даже я не смогу. Да что там я. Даже мой учитель Ван, который всю жизнь охотился на тигров с луком и ножом, не смог бы. Горилла «обнимает» человека, с которым дерется, и уже не отпускает его. Тот может бить ее ножом сколько угодно. Она, конечно, умрет от ран, но и своего врага задушит наверняка.