На осколках чести - Роман Куликов

На мониторе коммуникатора появилось изображение старпома. Тот сидел, развалившись в кресле, и, нахмурившись, смотрел на экран.

– Что вам, лейтенант Каменев?

– Прошу прощения, господин майор, но я меньше часа назад сдал дежурство.

– И что? В чем дело, лейтенант?

– По внутреннему распорядку полагается…

– Противнику вы тоже будете о внутреннем распорядке рассказывать?

– Нет, но почему бы вам не вызвать на дежурство Бурияму или Орвиса.

– Они бы также пошли вне графика. Так чем вы отличаетесь от них? Или вы считаете себя лучше других, лейтенант? – Глаза Рассела гневно сверкнули.

– Никак нет.

– Еще успеете выспаться, – сказал майор с недовольным видом и отключил коммуникатор.

Лейтенант еще с полминуты смотрел на погасший монитор, и желваки играли на его скулах.

Сержант Джонсон, стоявший рядом, улыбнулся и сказал:

– Вы всегда были у него в любимчиках, господин лейтенант.

Ладимир хмуро посмотрел на него:

– Займись своими делами А лучше вели принести мне чего-нибудь тонизирующего.

– Слушаюсь, – все с той же улыбкой ответил Джонсон. – Сок рории подойдет?

– Да, спасибо.

Ладимир прошелся по рубке. Кроме него и Джонсона на посту дежурили еще три человека, двое рядовых, наблюдающих и анализирующих показания радаров и датчиков, и штурман. Последний находился в управляющем коконе, который был подвешен на гироскопах внутри шара из прозрачного углегласа, установленного посреди рубки, и был подключен к нейроуправляющему контуру. Это позволяло пилоту, или, как было принято называть, штурману фактически слиться с кораблем, став с ним единым целым, и экономить драгоценные мгновения для управления в бою.

– Вот, возьмите. – Джонсон передал лейтенанту стакан густого оранжевого сока.

Ладимир благодарно кивнул, принял из его рук напиток и сделал небольшой глоток.

– Докладывай, – сказал он, чувствуя, как освежающая влага разливается по желудку.

– За время… э-э… вашего отсутствия, – Джонсон снова улыбнулся, – и моего пребывания на посту вахтенного офицера происшествий не было. В зоне действия радаров не было замечено ничего необычного. Состояние штурмана стабильное.

– Хорошо, – сказал лейтенант.

Со стаканом в руке он обошел вокруг штурманского шара, сам убедился в том, что показания датчиков, отслеживающих состояние находящегося внутри и подключенного к нейросети человека, соответствуют норме, потом направился к двум полукруглым терминалам радаров.

Стоя позади рядовых, он пробежался глазами по данным, выдаваемым приборами наблюдения, и хотел было уже вернуться на капитанский мостик, как вдруг его внимание привлекли показания датчиков, фиксирующих возмущения гиперполя. Ладимир подошел к терминалу.

– Что это? – спросил он дежурившего рядового.

– Обычное возмущение поля, – ответил тот.

– Обычное?

– Так точно.

– Это единичные возмущения? Или есть еще?

– Единичные… кажется.

Лейтенант нахмурился.

– Что значит, кажется? – Он отставил сок и пригнулся к монитору, всматриваясь в цифры. – Вы зачем здесь находитесь? Чтобы вам «казалось*?

– Ну они были замечены здесь, – рядовой вызвал на планшете объемную карту сектора и указал на отдаленную от границы область, – и непрерывно двигались в течение получаса, вот досюда.

Тактический планшет отобразил почти прямую линию, протянувшуюся до выпуклой оранжевой сетки, обозначающую границу.

– Почему не доложили сразу?

– Я хотел, но вахтенный офицер отправился в медпункт, а вы еще не подошли. А потом возмущения исчезли.

– Сержант Джонсон был на месте, – строго сказал лейтенант, – ты обязан был доложить ему. Сколько на службе?

– Полгода, господин лейтенант.

– Что случилось? – К ним подошел сержант.

– Полчаса назад обнаружено неизвестное движение в сторону границы, – желая исправить свою ошибку, доложил рядовой. – Нарушение не осуществлено. Возмущение исчезло.

Лейтенант сурово посмотрел на обоих подчиненных и кивнул Джонсону:

– Проверь.

– Есть проверить, – ответил сержант. Он служил не первый год и знал, когда можно улыбаться с начальством, а когда лучше отвечать по форме, и, заняв место рядового, запустил анализ данных.

Ладимир подошел к обзорному экрану. Ему нравилось смотреть на звезды, холодные, мерцающие искры на черном фоне бездонного космоса. Пусть это была только проекция в реальном времени с внешних камер корабля, но их блеск помогал привести мысли в порядок, на душе становилось спокойно и умиротворенно.

Но что-то не давало лейтенанту покоя, какая-то тревожная мысль, пыталась вырваться наружу.

Всем было известно мастерство рудианцев при обращении с гиперполем. И это странное возмущение, отразившееся на радарах, вполне могло быть их манипуляциями. Внезапно Ладимира озарило. Он быстро подошел к сержанту:

– Покажи мне еще раз это возмущение.

Тот остановил анализ, вызвал журнал и спроецировал запись на объемную карту сектора. Рядом, красными столбцами, парили в воздухе характеристики явления. Но на них лейтенант сейчас не смотрел.

– Дай вектор движения, – приказал он.

Почти прямая линия, обрывающаяся, не достигнув границы.

– Продли вектор дальше границы.

Джонсон исполнил. Ладимир напряженно вглядывался в схему, пытаясь понять, что его так насторожило.

– Наложи вектор движения нашего корабля с момента появления возмущения.

Линии векторов сошлись в одной точке, и, судя по схеме, корабль находился сейчас как раз в месте их пересечения.

– Не может быть! – воскликнул сержант.

– Может, – отрезал Ладимир. – Объявляй тре…

Большой угловатый корабль появился из гиперпространства, прямо над корветом пограничников. Его темный силуэт заслонил собой звезды на обзорном экране.

Ударной волной гиперполя корвет отбросило в сторону. Всех, кто находился в рубке, раскидало, как котят. Ладимира швырнуло сначала вперед, на терминал устройств слежения, а затем назад, на прозрачный шар штурмана. От удара об углеглас у него перехватило дыхание.

Корвет задрожал. Протяжным скрипом заныли переборки и несущие опоры. Взвыла и тут же смолкла сирена боевой тревоги. С шипением закрылись пневматические двери, отрезая рубку от остального корабля, и над ними загорелись предостерегающие надписи «Разгерметизация».