Испанский поход - Тимур Лукьянов

Пытаясь взять под свой контроль Бретань[6], в которой укрывались от него англосаксонские беженцы, Вильгельм потерпел поражение от войск французского короля в битве при Доле. После этого французский король поддержал Роберта Куртгеза[7], старшего сына Вильгельма, восставшего против своего отца. Правда, и это не помогло: восстание было подавлено, а Роберт лишен наследства. Но Филипп не успокоился. Подстрекаемые королем Франции, при посредничестве графа Анжуйского, жители приграничных городов то и дело поднимали мятежи против Вильгельма. В 1087 году герцог пересек границу французской провинции Вексен, чтобы отомстить за набеги, совершаемые французами на земли герцогства. Рыцари Вильгельма взяли штурмом и сожгли дотла небольшой городок Мант. Но когда сам Вильгельм въехал на пепелище, чтобы осмотреть еще пылающие руины, его конь неожиданно взбесился и сбросил всадника прямо в горящие угли. Через несколько мучительных месяцев, проведенных в страданиях от ожогов и увечий, главный противник короля Франции умер чему Филипп был несказанно рад и в чем видел Провидение Господне.

Избавившись волею случая от Вильгельма, Филипп воспрял духом и решил, что настало время внести значительные изменения в свою личную жизнь. В 1092 году король расторг свой брак с Бертой Голландской, матерью его пятерых детей, и сослал несчастную в монастырь, где бедняжка и умерла от тоски, не прожив и двух лет. Покончив таким образом со своим законным браком, Филипп при посредничестве графа Стефана Блуа вероломно соблазнил и выкрал жену у своего ближайшего друга и союзника Фалька, графа Анжуйского, сына Джеффри Мартелла. Сама же Бертрана де Монфор, пожалуй, не имела ничего против того, что ее похитили у законного мужа: она давно уже была близко знакома с королем, и находила его очень милым. Фальк Анжуйский, напротив, будучи весьма недоволен тем, что король нагло увел у него жену, пытался пойти на Филиппа войной и просил о помощи своего сильного соседа, графа Стефана Блуа, но тот не поддержал Фалька, предпочитая не вмешиваться в конфликт. Впрочем, когда сама Бертрана помирила короля с графом, пригласив бывшего мужа на обед в королевский дворец, Филипп тут же снова «подружился» с графом Анжуйским теперь уже против Вильгельма Рыжего[8], второго сына и наследника Вильгельма Завоевателя.

Занятый своими интригами против нормандского герцогства, Филипп, этот толстый король, казалось бы, не проявлял особого интереса ко всем прочим событиям в землях Франции. Но так всего лишь казалось. На самом деле, Филипп внимательно наблюдал за всем происходящим в его королевстве, и полнота его в этом никак ему не мешала, поскольку управлял ситуацией он опосредованно, незаметно рассылая верных людей в разные части страны, внедряя шпионов в окружение крупнейших вассалов короны и действуя где-то угрозами, а где-то подкупами.

Через неделю после всех пасхальных торжеств, как обычно, с плотно набитым едой ртом, хотя время обеда давно прошло, а до ужина было еще далеко, сидел Филипп в трапезной королевского дворца в парижском Сите, полулежа, обложенный со всех сторон большими мягкими подушками в огромном резном кресле. Рядом с ним, по правую руку, в кресле не меньшего размера и тоже наполовину лежа в подушках, находилась его молодая супруга Бертрана де Монфор, с которой он, вопреки воле римского папы, благополучно обвенчался с помощью епископа Парижского.

Дородные супруги (а Бертрана любила поесть никак не меньше, чем ее новый муж) ели пироги с дичью, запивая их белым шампанским вином последнего разлива. За трапезой, насколько позволяли их плотно набитые едой рты, венценосная семейная пара вела разговор с Ивом, аббатом Сен-Дени, тайным советником короля, сидящим от монарха слева и тоже принимающим деятельное участие в поглощении пищи.

Аббатство Сен-Дени было воистину святым местом. По старой легенде, сюда, со своей отрубленной головой в руках, пришел с Монмартра первый епископ Парижа святой Дионисий, казненный врагами христианской веры. Волоча за собой свою кровоточащую голову, он, как уверяют, прошел больше трех миль, чтобы упокоиться навечно именно здесь. Еще в 475 году, с благословения святой Женевьевы над гробницей святого построили первую базилику, при которой король Дагобер I учредил аббатство Сен-Дени, где хоронили королей династии Меровингов. Со временем монастырь передали бенедиктинцам, базилика была перестроена и стала главным храмом монастыря. Сам Пипин Короткий[9], отец императора Карла Великого, был коронован в Сен-Дени как король франков. Здесь же был погребен и внук Карла Великого, император Карл Лысый. Но даже такая святость старинного монастыря не остановила короля Филиппа I перед соблазном симонии[10], когда он без зазрения совести выгодно продал должность настоятеля аббатства духовнику своей любимой Бертраны де Монфор: Филипп I всегда с удовольствием пользовался правом инвеституры[11], которое приносило ему немалый доход.

Аббат Ив был весьма хорошо образован, но пользовался дурной славой не только в кругах церковных, а и в народе. Все знали, что должность настоятеля Сен-Дени была им куплена. Но прошлое аббата было темным. Никто с уверенностью не мог сказать даже, как его точно звали до вступления в сан. Люди говорили о нем, что нажил он свои деньги, начав с грабежей на дорогах. А еще говорили, что за высокими стенами в своем аббатстве, больше напоминающем королевский склеп, устраивает Ив кровавые оргии и служит не Богу, а Сатане. Как бы там ни было, должность свою этот человек приобрел за весьма хорошую плату через Бертрану де Монфор, и уже при ее посредничестве приблизился к королю. Бертрана, будучи женщиной суеверной, всегда придавала большое значение всевозможным гаданиям, приметам и толкованиям снов, а Ив Сен-Дени как раз по этой части считался знатоком непревзойденным, потому что на самом деле аббат Ив был астрологом и алхимиком. С его приходом в аббатство монахи из Сен-Дени, сидевшие раньше безвылазно в своем аббатстве, ни с того ни с сего зачастили в паломничества по святым местам, и не стало теперь в центральной Франции такого места, где бы этих монахов нельзя было встретить, ибо не случайно говорили в народе, что есть они глаза и уши короля.