Сестрица невесты принца - Степанида Воск

Наступала я шпильками. А извинялась мысленно. Целых ноль целых ноль десятых раза.

К моему неудовольствию он молчал. Не возмущался. Не делал замечаний. Вообще никак не реагировал.

Индюк непробиваемый.

Некоторое время назад

— Полина, Полина, ты дома? — Алина ворвалась в комнату весенним грозовым ветром. В голосе моей глубоко любимой сестрички слышалась тревога и обеспокоенность.

— Что случилось? — спросила испуганно, поднимаясь на кровати.

Книга, за которой гонялась целых две недели, полетела в сторону.

Когда у сестрички неприятности, все мои занятия отходят на дальний план. Так повелось с самого рождения.

Мы с Алиной двойняшки. Родились с разницей в пятнадцать минут. Я ровно в двенадцать ночи с тридцать первого декабря на первое января. А она на пятнадцать минут позднее.

Акушерка, принимавшая роды, была дамой исполнительной и ответственной. Посчитав, что раз головка ребенка начала показываться тридцать первого декабря, то эту дату и записала в журнале.

Алину никто не ждал. Наша мама всегда была дамой набожной и верующей. Потому никогда не ходила ни на УЗИ, ни на осмотры. Считала, чему суждено случится, то случится. Рожала дома. Одна. Отец в этот момент был на смене. Когда домашние роды, начавшиеся под Новый год, стали затягиваться и на крик роженицы прибежала соседка, стало ясно, что надо вызывать скорую.

Только чудом можно объяснить стечение обстоятельств, произошедших в тот предновогодний час. Экстренный вызов приняла карета скорой помощи, проезжавшая мимо родительского дома.

Обезумевшую от нескончаемых схваток роженицу доставили в роддом в считанные минуты. Где и оказали медицинскую помощь.

Алину, родившуюся первого января, так и записали в журнал на следующий год. С этого момента все и повелось.

Я старшая. Я взрослее. Я серьезнее. Я разумнее. Я должна во всем уступать младшей. Помогать. Заботиться. Всячески холить и лелеять. Она же маленькая. Она еще ребенок. Ей все простительно.

Это по документам между нами был целый год разницы. А по факту всего лишь пятнадцать минут.

Но эти пятнадцать минут стали роковыми.

— Поля, у меня беда. Трагедия всей жизни. Я умру, если ты не поможешь, — моя красавица сестричка прямо у порога комнаты шлепнулась на колени и начала заламывать руки.

— Аля, не надо расстраиваться. Все будет хорошо. Я уверена. Нет нерешаемых ситуаций. Мы что-нибудь придумаем. Только не надо плакать, — принялась успокаивать Алину.

На кукольно-красивом личике сестрички появились первые слезы.

Алина всегда была очень ранимой девочкой. Любая неприятность выбивала ее из колеи. По любому поводу она расстраивалась и печалилась. Мама всегда говорила, что Аля это нежный цветочек, который стоит оберегать от всех невзгод и горестей. Ведь она родилась слабенькой, очень часто болела, доставляя маме много забот.

Я же всегда отличалась завидным здоровьем. Со мной у мамы никогда не было проблем. Я рано начала держать головку, ползать, сидеть. В восемь месяцев от рождения самостоятельно пошла. Редко плакала. Рано начала проситься на горшок.

В то время как Алина очень долго не желала переворачивать даже на бочок. Ползать она так и не научилась. А ходить начала только в полтора года, когда родители оббили все пороги больниц, пытаясь понять что не так с ребенком.

В два года я прекрасно говорила. На память заучивала услышанные по радио стишки. Однако родителей почему-то умиляли успехи Алины, которая с трудом ходила, писала в штаны и могла только мычать, дахлопать глазками в ответ на любой вопрос.

С детства я усвоила, родительскую похвалу можно заслужить, если помочь Алине. Только в этом случае меня хоть немного замечали. Очень скупо хвалили и … отсылали играть самостоятельно. Мне же не нужна компания. Я и сама могу себя развлечь.

— Ну, как же мне не плакать? Мой мир рушится. Я не знаю что делать, — всхлипывала Аля, размазывая по лицу дорогую косметику.

Алина даже плакать могла так, чтобы это выглядело эстетично. Даже с черными потеками она выглядела как грустная кукла Барби. Не то что я. Если я плакала, а это случалось крайне редко, в темном уголке и чтобы ни одна душа не видела. То у меня становились красными глаза и распухал нос. Жуткое зрелище.

— Алиночка, милая моя сестренка, ну не надо так убиваться. Мы что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю, — принялась гладить по спине, успокаивая.

Вытирать сестричке слезы не решилась. Ведь я могла ее поранить. У нее такая нежная кожа, не то что моя.

Мама так и говорила, мол, зачем тебе, Полина, деньги на косметику, кожа у тебя грубая, толстая, а вот у Алиночки мягкая, словно персик. Я щупала свою, украдкой, во сне, прикасалась к Алининой и не находила разницы. Но раз мама говорила, значит, так и есть на самом дела. Мама она знает лучше.

С тех пор и повелось, что Алина пользовалась косметикой, а я нет.

Но я не роптала. Ведь у меня была самая лучшая, самая красивая младшая сестра. Я и сама практически уверилась, что между нами пропасть прожитых лет. Ведь, мне постоянно приходилось тянуть Алину. При этом всегда уступая первенство. Алина младшая, ей нужнее. А я взрослая, все пойму.

Если папа на работе в розыгрыше получал плюшевого зайца, то его отдавали непременно Алине. А мне доставалась шариковая ручка.

Алине можно играть в игрушке, а мне уже должно быть стыдно. Я же взрослая. Какие могут быть зайцы в семь лет? В этом возрасте надо читать книжки. Я и читала. А что оставалось делать?

— Правда, Полечка? — надежда забрезжила в голубых глазах сестренки.

— Конечно, Алиночка. Ты только скажи что от меня требуется.

У меня сердце разрывалось видеть заплаканную сестричку.

— Вставай, дорогая, с пола, простудишься.

И хоть на дворе было лето и в воздухе витало жаркое марево. Но Алина могла простудиться. И моя первоочередная задача уберечь сестренку от возможной болезни. А иначе Алиночка с ее слабеньким здоровьем проваляется в кроватке недели две. И тогда все ее обязанности, которых не так-то много, станут моими.

А еще мне за ней ухаживать. То водичку подать, то покушать принести, то подушечку поправить, а то и развлечь. Ведь при температуре Алиночке нельзя смотреть телевизор, глазки устанут. Вот и приходилось мне вслух читать модные журналы. Чтобы, не дай Бог, Алина не накрасила ноготки в непопулярный цвет.

Нет. Я никогда не роптала. Я всегда знала, что Алина наше будущее. Она станет звездой экрана или, на крайний случай, театральных подмостков. Она красавица. И очень талантливая. А то что пока еще этот талант не заметили, так это временное явление.

В скором времени непременно отыщется режиссер, для которого музой станет наша Алиночка. И мы все будем гордиться нашей красавицей, нашей куколкой. На свою первою премьеру она обязательно позовет всю семью. Для нас оставят лучшие места в первом ряду. На них мы сможем наслаждать талантом и мастерством нашей Алиночки.