Ледяная ловушка - Геннадий Филимонов

— А Тонику ты сказала?

— Мы поссорились. Он трус. — Алиса отвернулась, а потом искоса взглянула на Профи. — Если ты тоже трусишь, то так и скажи. Я не обижусь. Только считай, что я тебе ничего не говорила. И запомни: ты дал клятву.

Профи молчал. Алиса повернулась и, осторожно переступая через кусочки льда, пошла к подъезду.

— Когда вы уезжаете? — крикнул ей вслед Профи.

— Послезавтра, с Курского до Минеральных Вод, — ответила она и скрылась за дверью.

Тоник не хотел ссориться с Алисой. Она всегда нравилась ему больше других девчонок. А в последнее время он только о ней и думал. Но вчерашний случай…

Они стояли на лестничной клетке третьего этажа. Олег с Максом играли на гитарах, Бурдяй им тихонько подпевал, а Вика с Катей, хихикая, шептались. И вдруг Алиса объявила:

— Кто не побоится спрыгнуть с третьего этажа, того я поцелую, — и посмотрела на Тоника.

От неожиданности он растерялся. Такое могла сказать Катя, в крайнем случае, Вика, но не Алиса.

Все переглянулись, а толстый Бурдяй неторопливо подошел к окну, одним движением распахнул его и, пыхтя, влез на подоконник. Вместе с холодным воздухом на лестничную клетку влетели несколько снежинок и отчаянно закружились перед тем, как растаять. Стало слышно, как внизу играет малышня, а рядом, на дереве, встревожено каркает ворона.

— Снега маловато, — проворчал Бурдяй, тяжело спрыгивая на пол, — целуйтесь лучше сами.

Алиса покраснела. Она и не предполагала, что кто-нибудь, кроме Тоника, может выпрыгнуть из окна и ей, потом придется с ним целоваться. А Тоник резко повернулся и, неожиданно громко хлопнув дверью, вышел в холл к лифтам.

— Трус, — донесся до него звонкий голос Алисы.

Трус, трус — звенело у него до сих пор в ушах. Хотя трусом он никогда не был, и Алиса это прекрасно знала. Ей захотелось порисоваться перед девчонками. Показать свою власть над ним. Это хоть более-менее понятно. Хуже другое. Пусть даже ей наплевать, что он мог сломать ногу, но неужели она стала бы целоваться с Бурдяем, если бы тот прыгнул?

Тоник полулежал в мягком кресле перед музыкальным центром. Музыка в наушниках давно стихла, но он этого даже не замечал. Он не услышал, как вошла мама, а только почувствовал ее прикосновение.

— Антон, — мягко проговорила она, — к тебе Павлик пришел, а проходить не хочет.

Профи действительно стоял в дверях и, увидев, Тоника, замахал руками.

— Быстрее, быстрее. Пойдем ко мне. Дело чрезвычайной важности.

Он иногда любил выражаться так, как будто от его действий в этот момент зависело будущее всего человечества.

Дверь в его квартиру была распахнута настежь. Тонику нравилось здесь бывать. В одной из комнат среди яркой зелени и экзотических цветов в двух больших аквариумах-ширмах плавали разноцветные рыбки и африканские шпорцевые лягушки. А другая была до отказа набита самой разнообразной электроникой.

Сюда и провел его Профи.

— Садись, — он почти втолкнул Тоника в крутящееся кресло и взволнованно заходил по комнате.

Тоник с интересом наблюдал за ним. Таким Профи он давно не видел. Что же его так завело?

— Поклянись, — потребовал Профи страшным голосом, — что ты никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не выдашь тайну, которую я тебе открою.

— Клянусь, — охотно отозвался Тоник. Давно у них не было общих тайн.

— Клянись тенью своих предков, — продолжил Профи и осекся. Он ведь тоже недавно клялся. Хотя он ведь клялся не выдавать тайну врагам, а какой Тоник враг? Он друг, ему можно. — Ладно, достаточно, — смягчился Профи. — Я тебе и так верю. Скажи мне лучше вот что: как ты относишься к Алисе?

— Мы вчера поругались, — нехотя ответил Тоник.

— Я не об этом. Поругались, помирились — ерунда все это. А если бы она попала в беду, ты бы ей помог?

— Спрашиваешь! А как она нам помогала прошлым летом, забыл?! Я теперь за нее в огонь и в воду. А что? С ней случилось что-то?

— Не с ней. С ее мамой.

— С Ларисой Сергеевной?

— Да, то есть, нет, — запутался Профи. — Пока нет, но может случиться.

— Что случиться? Говори, не тяни.

— Ею заинтересовалась иностранная разведка, — весомо произнес Профи. — Послезавтра их вместе с Алисой вывозят в горы.

— А Алиса тут при чем?

— Притом, что она для маскировки. Раз женщина берет с собой в горы дочь, значит, она ни о чем плохом и не думает.

— А зачем в горы-то?

— Как ты не понимаешь? — возмутился Профи. — В горах очень удобно вербовать агентов — вокруг все просматривается, никаких датчиков в снегу не спрячешь, ну, а если откажешься, то столкнут в пропасть, и все дела.

— И она не боится?

— Она еще ни о чем не догадывается. Она думает, что они едут отдыхать. Кататься на горных лыжах.

— Уф, — выдохнул Тоник, — так бы сразу и сказал. А то — в горы увозят. А откуда ты знаешь про шпионов?

— Один из них поедет с ними. Откуда знаю — пока сказать не могу. Мне дали задание следить за каждым его шагом. Один я могу не справиться, поэтому зову тебя. Если ты только не побоишься.

— Подожди, — остановил друга Тоник. — Почему это именно тебе дали такое задание?

— Доверяют, значит, — скромно потупился Профи. — Кроме того, я же знаю Алису и могу спокойно рядом с ними болтаться. Кто меня заподозрит? Ты лучше скажи — едешь или нет?

— Конечно, еду. Только с родителями не знаю, как договориться. Тебе хорошо, твои когда еще приедут. А мои — знаешь, как они теперь за все дрожат.

— А ты уговори их поехать с тобой. Они ведь у тебя горнолыжники. Скажи, что переутомился в школе, хочешь покататься, и все такое.

— Точно. И как это я сам не сообразил. Надо попробовать.

— Тогда по рукам, — торжественно провозгласил Профи и поднял правую руку.

— По рукам! — ответил Тоник и хлопнул с размаху по его открытой ладони.

О том, что маму можно будет легко уговорить, Тоник не сомневался. Она всегда и во всем его поддерживала. С отцом сложнее — у него работа. Бизнес — дело серьезное, говорил он обычно, приходя домой поздно вечером. Хотя эта формулировка уже всем порядком надоела. Да и ему, как выяснилось, тоже.

— Ура! — закричал он, бросая папку с бумагами на диван. — Едем в горы. Наконец-то! Старик, как тебе пришла в голову такая замечательная идея?

— Витя, ну какой он тебе старик? — возмутилась Светлана Васильевна. — Кто ты тогда?