Собственный остров. Сборник рассказов - Олег Кирчегин

быстро пришёл в себя, но случившееся послужило хорошей наукой – дым вокруг опасен и ядовит, не стоит вдыхать его или даже просто совать наверх голову.

Собаку Лёха увидел почти сразу же. Её, по-видимому, готовили к прогулке – были нацеплены ошейник-шлейка и поводок, на тело по случаю прохладной погоды была натянута специальная трикотажная курточка с эмблемами и символикой известной фирмы, намордник же почему-то валялся в стороне. Сразу стала понятна причина проблем, приключившихся с собакой. Поводок, точнее прочный ремень, имел на своём конце петлю, которой и зацепился за случившийся тут же, на беду, металлический кран батареи отопления, а ошейник был снабжён ремённым же корсетом, который плотно охватывал грудь и плечи животного, зато сейчас не давал никакой возможности освободиться от себя, как ни тяни и не вырывайся.

Увидев приближающегося чужого человека, пёс перестал выть и зыркнул на неожиданного визитёра тяжёлым недобрым взглядом. Стало страшно до того, что Лёха чуть не смылся, напрочь забыв о привёдших его сюда благородных мотивах.

Однако пёс не двигался с места, смотрел, как теперь казалось, выжидающе и, даже, с надеждой.

– Я вот сейчас подойду и освобожу тебя, а ты, пожалуйста, меня не кусай. Ладно?

Пёс не ответил, даже не пошевелился, смотрел насторожённо и вроде затравленно. Лёха приблизился, на всякий случай прикидывая максимальную длину натянутого поводка, осторожно протянул руку. Пёс чуть отстранился, но не отошёл и никаких агрессивных намерений вроде бы не проявлял.

Слава богу, карабин оказался с возможностью мгновенного размыкания, надо только взять его в ладонь и оттянуть двумя пальцами стопорящее кольцо. Раз. Щёлк. И пленник на свободе!

Пёс даже не поверил в первый момент, что его больше не держит в плену ненавистная верёвка, скакнул в одну сторону, в другую, вертанул туда-сюда коротким хвостом, коротко хрюкнул удовлетворённо, потом рванулся, было, к выходу, но на полдороге резко затормозил всеми четырьмя лапами, развернулся и замер, словно столб, впечатав тяжёлый взгляд в своего недавнего освободителя.

«Ну да, – как-то даже и не удивился Лёха, – его же наверняка учили охранять дом. Всех впускать и никого не выпускать. Или что-то в этом духе».

– Ну, ты чего? Давай уходи! Спасайся!

Пёс чуть пригнул голову и вроде как набычился – как бы не прыгнул! Лёха на всякий случай сбросил громкость голоса почти до минимума:

– Давай! Иди отсюда! Играть! Гулять! – Лёха безуспешно пытался применить на практике свои скудные знания из практической кинологии.

Пёс наклонил голову направо, потом налево, потом опять направо, тщётно пытаясь уловить смысл в белиберде, которую явно нёс его оппонент, но с места не сдвинулся даже на миллиметр.

«Вот теперь точно, пи…ец!» – не к месту возникла в голове Лёхи фраза из слышанного в детстве бородатого анекдота.

Кусок потолка обвалился совсем неожиданно, треснулся об пол, развалившись на десятки чадящих и полыхающих головёшек, перекрыл путь на выход и едва не придавил собаку.

Пёс увернулся испуганно, рванулся, было, на улицу, но, увидав перед собой сплошную стену огня, присел на задние лапы, поджав хвост от ужаса, и тоненько заскулил.

– Спасайся! Вперёд! Прыгай!

Видно, услышав знакомое слово, пёс подсел ещё ниже, потом, словно пружина, разогнулся и махнул всей своей полуцентнерной тушей прямо сквозь огонь. Ещё через секунду снаружи послышался радостно-восторженный лай: «Как жить-то хорошо на свете, братцы!»

Лёху тоже не нужно было уговаривать. Он, прикрыв полой телогрейки лицо и, на всякий случай, задержав дыханье, припустил на свободу, стараясь не наступать на горячие уголья – не йог же, всё таки.

В прихожей он, однако, резко остановился, точно натолкнувшись на невидимое препятствие. Прислушался. Точно! Сверху доносились тихие звуки, больше всего напоминавшие приглушённый плач и всхлипывания. В доме ещё кто-то был! Не зря, похоже, та баба снаружи носилась вокруг дома как полоумная.

Снова стало страшно, но уже не так, как в первый раз. Да и сердце колотилось в груди, как бешеное, разгоняя по телу гигантские порции адреналина.

Лёха сделал пару шагов вверх по лестнице, потом, спасаясь от удушливого дыма, опустился на четвереньки, а на верхнюю площадку поднялся уже чуть ли не ползком. Здесь, у пола, дышать можно было почти сносно, но, начиная с полуметра повыше, из комнат полз, точно плотный ворсяной ковёр, сплошной слой густого тёмно-серого дыма.

Плач отсюда слышался совсем явственно, и Лёха пополз на звук, ото всей души надеясь, что малыши окажутся в ближайшей из комнат.

Они действительно оказались там. Спрятались под кроватью – все маленькие дети от больших бед всегда пытаются спрятаться под кроватью. Двое: девчушка лет пяти-шести и мальчонка годом-двумя помладше.

– Аня и Вова? – Малыши смотрели на незнакомого дядьку насторожённо, но и с надеждой тоже.

Лёха подлез поближе в тесное подкроватное пространство, вытянул руку, подгрёб к себе сначала одного, затем другую, расположив головками на мягком телогреечном рукаве, как на подушке. Затем кое-как попытался вытереть слёзы. Два тельца дрожали, словно в ознобе, но постепенно успокоились, чувствуя уверенность в действиях и голосе взрослого.

– Ну, вот и хорошо. А сейчас мы вместе поползём на выход: Аня впереди, как самая старшая, Володя следом, а я подстрахую сзади. Ничего не бойтесь и не останавливайтесь. Только головы кверху не поднимайте.

Он появился в дверном проёме как супергерой, примерно такой, как памятник солдату-освободителю в Берлине, в Трептов-парке. Перемазанный сажей, усталый, но зато с двумя детьми в двух руках! И мальчик, и девочка доверчиво жались к плечам своего спасителя. А он, вышагивая гордо, смотрел на мир слегка снисходительно и самому себе казался очень сильным и добрым.

Хозяин дома куда-то пропал – убежал, наверное, встречать пожарные машины, наполняющие окрестность фиолетовыми сполохами и громом сирен.

Женщина же была здесь. Сначала замерла от неожиданности, потом, разглядев детей, буквально бросилась навстречу. Схватила на руки одного, затем другого, крутила их, разглядывая со всех сторон, то плача, то бестолково интересуясь о здоровье и самочувствии. Потом обратила внимание на Лёху, подбежала, попыталась, было, встать на колени, да он не дал. Тогда она бросилась ему на шею и исцеловала всего: лоб, щёки, подбородок, пару раз даже попалось в губы. Потом опять убежала к детям и уже не отходила от них.

Двор как-то быстро наполнился людьми и машинами. Разматывались шланги, кто-то куда-то деловито бежал, кто-то командовал, кто-то лил воду на огонь.

Буквально через полчаса всё было кончено. Пожар потушен. Счастливую мамашу с детьми увезла «Скорая помощь».

А Лёха всё стоял на одном месте и глупо улыбался, снова и снова переживая прикосновения к