Человек, который боялся прыгнуть в воду с трамплина - Мария Снадина

они смеются. На меня внимания они не обратили, как будто бы вовсе не ждали. Я посигналил. София повернула голову и помахала рукой, Марта приподнялась на локтях и посмотрела поверх солнцезащитных очков. Они не торопясь поднялись и пошли к машине. Обе сели на заднее сидение.

– Спасибо, что приехал, брат, – улыбалась София.

– Пожалуйста. Тебе давно пора…

– Начать ездить самой на свои дополнительные занятия, – закончила за меня сестра. – Я помню, что в то время, когда тебе было столько же лет, ты уже давно ездил сам. Вот только я – двенадцатилетняя девочка и родители против, чтобы я ездила без сопровождения взрослых.

– При этом довольно языкастая двенадцатилетняя девочка.

– Ты злишься, потому что знаешь, что я права и иначе быть не может.

– Я старше, значит может.

– Ты старше, но продолжаешь спорить с ребенком. Хороший пример осознанного взрослого поведения.

– Ты уже подросток.

– Я нахожусь в стадии раннего подросткового возраста, если брать за основу терминологию квалификации Фонда Организации Объединенных Наций.

Секундная пауза и машину наполнил раскатистый смех. Он не был похож на звон колокольчиков или трель утренних птиц. Но это было прекрасно. Никогда в жизни не думал, что смех может быть таким красивым. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Марта сняла очки, промокнула выступившие слезы и подняла глаза. Сначала я подумал, что мне почудилось. Я посмотрел на дорогу. Но через какое-то время опять взглянул на неё. В ответ на меня смотрела голубая бездна. Она не была холодной, отталкивающей, наоборот ласковой и манящей.

– А что случилось с твоей машиной?

– Не знаю, я вызвала эвакуатор и её отвезут к нам домой, там папа посмотрит. Я не рискну открыть капот раньше него. Такая самостоятельность может задеть самооценку Николы.

– Умный ход. – Ответил, скорее себе под нос.

Оставшиеся минут двадцать София о чём-то увлеченно рассказывала о каких-то своих делах, но я её не слушал. И особо ни о чем не думал. Точнее в голове носился миллион мыслей, но в одну целостную картину они никак не складывались.

– Эй, сосед, если решил пригласить на обед, то я уже отказалась.

– Что?

– Останови, пожалуйста, ты провез меня.

Так я понял, что мы уже на районе. Я остановился, Марта забрала свои вещи, попрощалась с Софией, похлопала меня по плечу:

– Спасибо, что помог нам сегодня, обещаю не злоупотреблять твоей добротой и просить о помощи только в экстренных случаях. Как Джеймс Гордон у Бетмена, – я смотрел на неё внимательно, но ничего не ответил. – Ладно, София, пока, увидимся.

Девочки многозначительно переглянулись и Марта вышла.

– Не обязательно показывать свой дурацкий характер всем окружающим! Марта классная. А ты ей нагрубил.

– Я не грубил ей.

– Ты нагрубил ей не словами, а своей интонацией.

– И что же за интонация такая?

– Интонация под названием: иди в жопу, тупица.

– Эй, последи за языком, мала еще.

– Значит, для «иди в жопу» я маленькая, а ездить на занятия самой взрослая?

– Именно так.

– Какой же ты все-таки мерзкий.

– Я твой старший брат, мне нужно быть мерзким, не правда ли?

– Знаешь, вот всю дорогу тебе делала знаки, что у тебя грязный лоб. А ты даже на меня не обращал внимания. Ты хоть слышал, о чём я рассказывала?

Я медлил с ответом, так как понятия не имел о чём она говорила. София закатила глаза, показала язык и насупилась. Обычно так мы и заканчивали наши диалоги.

2.

В этот вечер я исполнял ежедневный ритуал: душ после работы, тренировка, душ после тренировки, пара глотков пива с тренером, дом. Обычный вечер. Я лег в кровать, натянул одеяло до подбородка, вытащил левую ногу, чтобы был регулятор температуры тела. Ничем не изменил своей манере, но мне было неудобно. Я повернулся на другой бок. Полежал еще немного. Перевернулся на спину, закинул руки за голову и тупо пялился в темный потолок. В какой-то момент мне стало казаться, что я перестал моргать.

Посмотрел на часы и понял, что прошло добрых полтора часа, как я пытаюсь заснуть. Бессонница для меня – дело обыденное. Это были беспричинные периоды, которые внезапно начинались и так же внезапно проходили. В старшей школе я думал, что главная причина – в усиленной нагрузке или эмоциональном давлении, или просто пубертатном периоде. В университете думал, что это из-за непривычной атмосферы, или все того же эмоционального давления, или просто так. Особо это состояние меня не беспокоило. Освобождалось еще несколько часов для какой-либо деятельности. У меня был выработан механизм действий: видеоигры, чтение, еда, еще немного видеоигр и еще немного еды. Иногда, если погода позволяла – бегал на улице. Квартал за кварталом. Откуда только силы брались – не понятно. Вот и сейчас решил, что бег – лучшее решение.

Вышел из дома и повернул налево, когда бежал мимо дома, где жила семья Марты, то повернул голову и увидел на крыльце фигуру. Слегка удивился, но не предал этому значения. Я же бегу в два часа ночи, почему соседи не могут посидеть у себя на пороге. Это мысль мягко проскользнула по моему сознанию, но как-то тяжело ухнула в область живота. Странный комок так и остался там до конца пробежки. Он то мягко давил изнутри, то затихал, то мягко грел, вместе с этим поднималась странная волна беспокойства. Но я никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Даже когда моя школьная баскетбольная команда впервые завоевала кубок в финале и стала сильнейшей в сезоне. Пытаясь разобраться в новом для себя ощущении, не заметил не только как обогнул квартал, но и как дошел до своей кровати. Я сел, чтобы разуться, а проснулся уже во второй половине дня.

Озадачено смотрел на часы, не понимая как так могло получиться. На телефон даже смотреть не хотел – наверняка там было какое-то количество пропущенных звонков, сообщений и голосовой почты. Интересно, а что стало бы с производством, если бы я вовсе пропал. Вот в один день меня бы не стало. Наймут ли родители постороннего человека или оставят управляющего Гарри главным, а может распустят предприятие. Если распустят – будет досадно, хотя в этот момент я, возможно, буду мертв и мне должно быть всё равно.

Оставшаяся часть дня прошла как обычно, даже в двое быстрее, так как нужно было успеть выполнить некоторое количество заказов, которые ожидали к следующей неделе. Я принимал или заворачивал изготовленные детали, смотрел на полностью готовые модели, говорил с какими-то людьми, проверял почту, делал звонки, но меня, как будто, не было на работе.