Грех и другие рассказы - Агриппина Касьянова

шарф небесно-голубого цвета, глаза защипало от яркого нездешнего солнца…

Помнит ли она Дениса? Сердце пронзала сладкая боль.

Денис.

Глаза голубые.

Волосы каштановые.

Улыбка кота.

Денис.

Женат.

Двое детей.

Старше на десять лет.

Шансов НЕТ.

Денис…

– Да, конечно, мамочка, – выдавила охрипшим голосом Алиса, и потянулась за сигаретами. Глаза заболели от пролитых много лет назад детских слез.

– Так вот. – то ли мама ничего не заметила, то ли сделала вид. – Помнишь, когда я тебя с ним познакомила, он работал гидом. Мы еще в Выборг ездили?…

Алиса все падала в темноту.

Маленькая девочка с двумя темными косичками. Такая взрослая по своим собственным меркам – 11 лет! И Он. С неизменной полуулыбкой, волшебными глазами, и, пробирающим до самой души обращением «милая», чуть растягивая «м»… У девочки, упивающейся романами о мушкетерах, королевах и стихах, не было шансов устоять. Первая любовь, которую никто не заметил, но которая осталась самой сладкой и самой стойкой. Превратилась в единственную, потому что… потому что ШАНСОВ НЕ БЫЛО И НЕТ.

Все ниже и ниже, падение стремительно, но бесконечно. 14 лет. Джинсы, пацанская тишотка, фенечки на запястьях. Европа. Париж. Монмартр, голуби у Сак ре кер, особый вкус воздуха. И «Здравствуй, милая!».

Стихи на салфетках, слабость в ногах, слезы ярости.

Еще дальше. Когда же Алиса упадет и сможет, наконец, прогнать воспоминания, напугав их черепно-мозговой травмой?

Алисе 18 лет. Уверенный взгляд, шпильки, ирония над собственной детской влюбленностью. Мамин день рождения. Конечно, Денис на правах ее лучшего друга уверенно входит в мир Алисы вместе со своей женой, вместе со старшим сыном и, улыбаясь, рушит всю уверенность и взрослость. Девочке снова 11 и снова, как в первый раз, опускает она глаза, прячет зависть, тоску, бессилие и .. любовь.

Денис? Помнит ли она Дениса?

– Лиза, – голос матери выдернул ее из норы воспоминаний обратно на прокуренную кухню. – Лиза, ты слушаешь?

– Ой, мамочка, дорогая, я тебе перезвоню.

Не дожидаясь ответа, Алиса бросает трубку и позволяет слезам радости или боли одержать победу над взрослой 25летней собой. Потому что ей снова 11, но она уже не может скрыть приторную муку души. Она летит, или падает?

Сколько минут надо для того, чтобы выплакать любовь?

Один, два, три, четыре – хватит, еще минутку…

– Мам, прости, у меня кофе убежал, – и опять тот же беззаботный голос, та же глуповато-прикольная девочка, вечно радуется чему-то.

– Ну, ты и чучундра! – произнесла мама с улыбкой.

– Так что ты там говорила про Д..Дениса?

«Я могу сказать с первого раза это имя, могу, Денис, Денис, Денис!!!», – повторяла про себя девушка, строя зеркалу рожи.

– Алиса!!! Ты опять не слушаешь! Иногда мне кажется, что ты не изменилась с пяти лет.

– Прости, мама.

Мама рассказывала и рассказывала, что–то важное, что-то про работу, работа нужна, она дает деньги, деньги зачем? Алиса никак не могла сосредоточиться. Зачем деньги? Чтобы покупать. Что?

– Мне ничего не надо, – вслух проговорила она.

– Лиза! Два часа ночи, я тебе уже битый час объясняю! Короче, мне надоело! Я сказала, завтра в 12 выходишь на стажировку!

– Стажировку?

– Все, неделю постажируешься, как раз сезон начнется, и вперед!

– А курсы гидов заканчивать не надо? – с надеждой на избавление, спросила девушка.

– Нет, Денис тебе завтра все подробнее расскажет. Иди спать, котя.

– Спасибо, мамочка, спокойной ночи.

Алиса сидела с телефонной трубкой несколько минут, чувствуя, как ее затягивает в старую нору воспоминаний.

– Ну, хватит! – сказала она сама себе. Я пошла спать, а ты можешь тут сидеть!

– Я тоже пойду спать, – ответило ей второе я.

3. Сон, похожий на сказку, или сказка, похожая на сон.

Алиса сидела на скамейке в парке и отчаянно боялась. От страха она не смогла позавтракать, и теперь с тоской рассматривала взятые с собой бутерброды. До встречи еще полчаса, паника выгнала девушку из дома гораздо раньше, чем нужно.

Храбрый воробей подскакал к брошенным на траве туфлям.

– Здравствуй! – вежливо приветствовала гостя Алиса. – Голодный?

Воробей оказался не слишком воспитанным, он промолчал, подозрительно разглядывая девичью обувь на шпильках.

– Мда, и я не понимаю, как можно ходить на таких каблуках, – согласилась с птицей Алиса, и бросила ему кусочек бутерброда с сыром.

– Едят ли воробьи сыр? – вслух спросила девушка. – Интересно, а у тебя есть жена, дети? Черт, к чему это я!

– Опять со мной споришь? – спросила Алиса саму себя.

– Заканчивай разговаривать вслух сама с собой, в дурку угодишь рано или поздно.

Воробей не улетал, ждал, поганец, продолжения банкета. В каком-то абсурдном состоянии нереальности Алиса скормила невежливой птице весь завтрак.

– До свидания, Джек, мне пора.

Воробей промолчал.

***

Бизнес центр находился не далеко от парка, прямо на берегу Невы. Переходя мост, Алиса подмигнула Авроре. Ей всегда было жаль крейсер, некогда огромный, наводящий ужас, прекрасный в своей смертоносности корабль превратился в аттракцион для туристов, как-то уменьшился и потерял большую часть величия, убитого присосавшимися ларьками с сувенирами. Только с воды Аврора еще казалась чем-то удивительным.

– Что тебе снится, крейсер Аврора, в час, когда солнце встает над Невой? – промурлыкала девушка.

Ей казалось, что реальный мир дрожит, зыбкая пелена вот-вот спадет с него и Алиса проснется и окажется в совсем другом месте, окажется не собой, а кем-то другим. Ей вдруг захотелось, чтобы мост обрушился, погребя ее страх в толще мутной воды.

– Ты сегодня явно в чужом уме, – одернула она сама себя.

Девушка глубоко вздохнула, стараясь совладать с паникой, вытерла влажные ладони о пальто и подняла повыше голову.

В голове билось, как птица в стекло, настойчиво и обреченно только одно воспоминание. Маленькая кухня, открытая форточка, завитки табачного дыма в темном воздухе, и тихий голос над ухом «Аллиса», растягивающий вторую букву ее имени. Его дыхание на щеке, запах дорогого табака и мяты. Почему она не обернулась тогда? Растерялась? Всегда перебирая, словно четки, эти минуты, Алиса вспоминала, что испугалась, потому что где-то в соседней комнате мама, потому что праздник, потому что в любой момент кто-то из гостей мог захотеть курить, потому что она окаменела от его близости. Сколько она так стояла, чувствуя, как сигарета обжигает пальцы? Сколько секунд верила? Обернуться она смогла только, когда Дениса позвали из комнаты.

Со временем, Алиса убедила саму себя в бессмысленности этой сцены. Во-первых, Денис, наверное, хотел попросить зажигалку. Во-вторых, он всегда чуть заметно растягивал звуки «л» и «м», поэтому то, как он произнес ее имя, не важно. В-третьих, она была не совсем трезва, поэтому превратно расценила его