Солнце, которое светит ночью - Александра Дмитриевна Тельных

чувственная натура, она была любящей женой, верной подругой, заботливой бабушкой.

С Евгением Страховым они познакомились во время его первого дела, когда он еще не решил связать свою профессиональную деятельность с уголовно-процессуальным кодексом, и взял дело о задолженности юридического лица налоговой инспекции. Он провел тщательную подготовку, но упустил несколько деталей, из-за чего допустил глупую ошибку и позорно проиграл суд. Зуева обратила внимание на молодого адвоката, оценила его умение признавать ошибки и его порядочность, ведь он не стал подавал апелляцию и оспаривать решение суда, чтобы защитить нарушителя закона.

Страхов попрощался с Ириной Викторовной и в сопровождении клиента вышел из зала суда. Клиентом этим была Мария Заречная, бывшая одноклассница, встречавшаяся когда-то с другом Евгения, ныне успешная бизнес-леди, главный исполнительный директор крупной московской образовательной компании. Она просила помочь разобраться с бывшими проблемными клиентами, и Страхов в порядке исключения согласился.

— Спасибо тебе большое, — поблагодарила Заречная, когда они вышли из зала суда, — Не представляю, сколько бы это заняло моего времени, если бы не ты.

— Рад помочь, — ответил он и весело прибавил, — Я сказал бы обращайся, но лучше в следующий раз читай внимательно договоры, которые подписываешь.

Заречная рассмеялась, осмотрелась и, убедившись в том, что коридор пуст, крепко обняла своего адвоката.

— Как у Наташи дела? — поинтересовалась она.

— Всё хорошо, спасибо. Она передавала тебе привет, — вспомнил Страхов и, заметив на лице подруги печаль, спросил, — Тебе грустно, или мне кажется?

Заречная тяжело вздохнула, запрокинула голову назад и, подняв глаза вверх, задумчиво произнесла:

— Не понимаю, почему вообще возник этот конфликт. Почему мне постоянно приходится преодолевать какие-то невообразимые трудности?

Страхов в недоумении посмотрел на Заречную: в его понимании трудности, связанные с исками о недобросовестном выполнении обязанностей по договору, были ничем в сравнении, например, с умышленными убийствами, совершенными на почве ревности.

— Это не такие большие трудности, — мягко возразил он, — Ты бы и сама справилась.

Заречная не заметила иронии и вполголоса проговорила:

— Ты знаешь, я могу все сама. Я построила такой бизнес за два года. Но… должно быть что-то еще. Что-то я упускаю.

— Что? — спросил Страхов, вынимая из кармана брюк телефон.

— Что-то, что находится за пределами очевидного, — озадаченно промолвила Заречная, еще раз поблагодарила друга за помощь и, попрощавшись, поспешила на рабочие встречи.

Страхов еще несколько мгновений постоял около входа в зал суда, проверяя свое расписание, затем двинулся с места, широким шагом измеряя длину коридора, вытягивая шею и выпячивая тупой, грубый подбородок. Одной рукой он сжимал телефон и портфель, а другую, отогнув полы пиджака, держал в кармане брюк.

Он вышел из здания Арбитражного суда, глубоко вдохнул свежий полуденный воздух и осмотрелся. На Большой Советской в это время всегда скапливались машины и толпились люди. Одетая в брусчатку улица больше всего напоминала Петербург: ровной линией выстроившиеся вдоль неё маленькие оранжевые дома с арочными окнами и низенькими и узенькими винтажными балконами были украшены резным орнаментом и белыми вшитыми в стену пилястрами. Дорога круто поднималась вверх и почти сразу убегала вниз, и для того, чтобы выровнять улицу, пришлось засыпать первые этажи некоторых домой.

Поднялся сильный ветер, и Страхов посмотрел наверх. С запада большие свинцовые тучи обложили небо, и солнечный свет редким лучом, просочившимся сквозь тёмные облака, освещал крохотный участок земли. Страхов пошел дальше по Советской мимо сквера, где в тени деревьев блестели две бронзовые фигуры Твардовского и Теркина, застывшие во время беседы. Он спустился в подземный переход, чтобы пресечь Большую Советскую, и вышел к площади Победы, прошёл вдоль массивной красной крепостной стены, в сотый раз подумав «жаль, что разрушена». Страхов остановился и стал смотреть как тоненький луч предвечернего солнца побежал по серой шатровой крыше Маховой башни вниз по её прямоугольным стенам, осветил два крохотных оконца, перескочил на макушку качающейся рядом зелёной туи, а с неё перелетел на стальную пику памятника защитникам города. Он вспомнил, что давно хотел взять выходной и поехать на экскурсию по городу, чтобы посмотреть другие башни и послушать рассказы экскурсовода об архитекторах. Лязг и грохот проезжающего по рельсам дряхлого трамвая, пустившего волну вибраций по асфальту, отвлек его от размышлений. Страхов двинулся дальше по узкой улице Тенишевой вдоль трамвайных дорог.

Офис юридической фирмы, в которой он работал, стоял на углу Памфилова и Коммунальной. Утром он оставил машину у офиса, потому что к зданию суда они поехали на машине Заречной, и сейчас решил пешком дойти до работы. Страхов любил прогулки по городу, даже наплыв машин и суета не могли помешать ему наслаждаться незатейливой красотой небольшого города. Под ногами шуршал свеже рассыпанный песок, хрустел тающий снег, и шелестела прошлогодняя опавшая листва. Деревья стояли в талой воде. Остывшая за зиму земля понемногу начинала согреваться под весенним солнцем.

Страхов прошел мимо вечно закрытого музея русской старины — двухэтажного здания из красного кирпича лицевой кладки, опоясанного зелеными майоликовыми плитками между цоколем и первым этажом, и фигурным орнаментом — между первым и вторым этажами. Добрался до одинокого многоэтажного офисного здания со стеклянным фасадом цвета кобальта, взятого в тиски другими заурядными постройками, затем свернул на поднимающуюся вверх улицу Урицкого и пошел вдоль прячущегося под кронами кленов польского кладбища. Место это наводило на него странный ужас своим величием и мрачностью. Он остановился у Римско-католического костела Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, выполненного в холодном и строгом неоготическом стиле. Темно-красный фасад храма, богато украшенный резными деталями, стремился вверх. Две высокие ажурные башни с заостренным верхом и тонкими кинжальными шпилями врезались в ультрамариновое небо и, казалось, протыкали собой низко висящие облака. Вытянутые витражные стрельчатые окна придавали храму грозный мистический вид. На башнях небрежно висела грязно-зеленая сетчатая ткань, натянутая в знак проходящей реставрации. Страхов обошел костел и еще раз попытался объять его одним взглядом, стараясь запомнить храм в мельчайших деталях, а затем пошел по дороге, бегущей вниз, к бизнес-центру.

Наконец, он добрался до девятиэтажного офисного здания, поднялся на второй этаж и оказался в просторном кабинете, разделенном на несколько секций. За столами, зарывшись в документы, сидели три здоровых мужчины, все возраста 35–40 лет. Никита Петрович, седовласый человек тучного телосложения и невысокого роста, был самым старшим из всех присутствующих и являлся основателем и единственным владельцем фирмы. Даниил Сергеевич, сидевший