Олимпиец. Том I - Артур Осколков

— И надо мне тут вздыхать, юноша. Я все еще жду.

— Si vis vincere, disce pati.

— Верно. Si vis vincere, disce pati. Хочешь побеждать — учись терпению. А терпение, будет тебе известно — есть один из главных добродетелей, которые боги завещали людям. Именно терпение…

Так. Пора это дело прекращать.

— Мам, пожалуйста, хватит. Ты слишком много волнуешься.

Она внезапно улыбнулась и потрепала меня по голове.

— Как иначе? Другого сына у меня нет.

— Так заведи, в чем проблема, — пожал я плечами. — Ты вон, еще о-го-го какая. Любого охмуришь.

Это было правдой. Хотя официально женщине было далеко за пятьдесят, ей с трудом можно было дать даже тридцатник. В ее жилах струилась первородная кровь богов, значительно замедляя старение. Приятный бонус к еще куче других плюшек.

— Разговорчики, юноша. Разве так следует говорить с родной матерью?

Она напустила на себя серьезный вид и надула щеки, но, не выдержав, прыснула. Через секунду мы оба хохотали. Повисшее в воздухе напряжение сошло на нет.

— Ладно, — немного успокоившись, произнес я. — Мне уже пора. Элай всегда бесится, когда его оставляют одного в машине.

— Адри, еще кое-что, — придержав меня за рукав, она подошла вплотную и нежно провела рукой по моим коротким волосам. — Когда ты его встретишь, главное — постарайся не поругаться. Это может быть сложно, уж поверь мне, я знаю.

Она замялась.

— Что?

— Не спрашивай обо мне, ладно? Это были сложные времена, и…

Я так и не узнал, что она еще хотела сказать. Позади раздались тяжелые шаги, и в комнату зашел высокий широкоплечий брюнет. Его длинные волосы были красиво уложены в хвост и перетянуты обручем. Черный деловой костюм хорошо сочетался с небрежно завязанным галстуком темно-бордового цвета.

Что еще? Ах да. Он был явно не в духе.

— Милена! Что за задержка?

— Я просто говорила …

— Ему шестнадцать, а не пять. Тебе что, нечем заняться?

Властный голос заставил женщину вздрогнуть и, еще раз погладив меня по голове, она неловко улыбнулась, опустила глаза и тихо вышла из комнаты. Мы остались с пришельцем наедине.

— Адриан.

— Отец.

Мужчина скривился. Я знал, что он ненавидит это обращение, как, собственно, и меня самого.

Ведь кто я? Бастард. Ублюдок. Живое напоминание об измене жены. Супружескую неверность тяжело проглотить, но он был вынужден оставить меня в семье и называть своим.

Немыслимо, да? Но другого варианта у него попросту не было.

Гордиан Лекс, глава одного из Двенадцати Великих Домов Греции, не мог иметь детей. Вообще. Сколько бы раз он не пытался, сколько бы женщин не брал к себе — бесполезно.

И люди стали шептать.

Проклятие богов, порченная кровь. Что, возможно, настало время выбрать другую семью главой всего Дома… Короче, хреновые пошли разговорчики. Но тут, словно по мановению волшебной палочки, случилось чудо. Мама забеременела, и на свет появился я.

Наследник.

Я не был его сыном, но в данном случае, всем на это было по боку. Боги явили свою щедрость, и от Гордиана требовалось утереться и с улыбкой на губах принять подарок.

Впрочем, как это ни странно, подобные «сюрпризы» не были особенно-то и редки.

Боги ведь тоже немного люди, как бы глупо это не звучало. Если заметил красавицу, то ни за что от нее не отстанет, пока та не раздвинет перед ним ножки. Он ведь бог, супермужчина. Таким не отказывают.

Обычные насильники, короче. У нас за такое сажают в тюрьму.

А вот в этом мире только приветствовалось. Новая кровь в семью, все дела. Да и дети получались знать какими сильными. Особенно, если их папаня обожает кидаться молниями.

Зевс так вообще тот еще чемпион по строганию детишек. Три из двенадцати великих домов считали его своим покровителем. Думаю, не сложно угадать почему.

Вот только Зевс не был моим отцом. О-о-о, нет. Гордиан от счастья бы сдох, окажись это так. Да чего уж там, в тот момент он бы и на местного бомжа-алкоголика согласился. Это я про Диониса, если что.

Вот только мой реальный отец оказался гораздо хуже. Смешно сказать, он вообще не был олимпийцем.

Мои реальным батей был… Пам-пам-пам, барабанная дробь. Аид. Еп-еп. Бог подземного царства. А к нему отношение было …. Э-э-э, так себе. Боялись? Да. Любили и поклонялись? Неа.

Это как если бы в нашем мире, тебе позвонили из роддома и пригласили забрать ребеночка. И ты такой приходишь, весь наглаженный и с цветами, берешь в руки чадо, а там… Черт. С рогами. Получите и распишитесь.

Женушка залетела от Сатаны, а ты теперь расти это адское отродье до восемнадцати лет. Одевай, обувай и корми. Если, конечно, ближайший святоша не выстрелит тебе в лицо из двустволки.

У меня рогов, понятное дело, не было, да и человечину я не жрал, но Гордиану от это легче как-то не было. К моему счастью, гордый мужчина, с мудростью присущей истинному потомку Афины, всегда ставил долг перед родом превыше личных дрязг. Впрочем, это никогда не мешало ему открыто меня презирать.

Я отвечал ему тем же.

— Что тебе надо, отец? Мне пора.

Он проигнорировал хамство, хотя любого другого за такое ждал бы кнут.

— Первый день старшей школы?

Да. И тридцать четвертый в этом мире и в этом теле. Но кто ведет подсчет, верно?

— Да, отец.

— Не подведи меня.

С этими словами он резко развернулся на каблуках, махнул напоследок бордовым галстуком и вышел. Я остался наедине с собой.

Вот и поговорили.

Хмыкнув, я на удачу поцеловал золотую монетку, — привычка, оставшаяся с прошлой жизни — убрал ее во внутренний карман пиджака и последним вышел из комнаты, легонько прикрыв за собой массивную дверь.

Коридор, колоннада, коридор, лестница. О, бюст Аполлона. Новенький, что ли? Вчера его тут не было. Снова лестница.

Особняк рода Лекс был массивным, поистине гигантским сооружением, с сотней комнат, двумя бассейнами и личным парком снаружи. На первых порах я долго плутал. На мое счастье, тут всегда было полно охраны и слуг, чтобы вывести меня к нужному месту. А уже через пару недель я знал это место как свои пять пальцев. Как-никак, на память я никогда не жаловался.

Наконец я спустился вниз по парадной лестнице, прошел через арку во двор и оказался на аллее перед самим зданием. Если коротко, на парковке.

— Господин, — поприветствовал меня высокий мужчина в черном костюме слуги.

— Утречка, Тайгер. Как спалось?