Выстрел в прошлое - Наталья Александрова

Человек, которому предназначались все эти громы и молнии,побледнел до зеленовато-мертвенного оттенка, но ответил достаточно твердо:

— Шеф, бригада была залетная, сами понимаете, местных натакое дело не пошлешь, но рекомендации у них были самые лучшие. Старик —твердый орешек, но у меня есть свой человек. Нигде не засвечен, действует оченьнетрадиционно. Правда, нужна основательная подготовка.

— Время или деньги?

— Время.

— Время работает против нас. Ладно, даю тебе последнийшанс реабилитироваться в моих глазах. Профессионалов своих залетных на стройкев бетон залей. Проколешься еще раз — там же будешь.

Женщина средних лет вошла в свой подъезд, вызвала лифт.Тяжелые сумки оттягивали руки, но ставить их на грязный пол лестничнойплощадки.., нет, уж лучше потерпеть еще пару минут. Возле почтовых ящиковвозился незнакомый худенький подросток в темной куртке с капюшоном. Лифтподъехал на удивление быстро, женщина вошла в него, хотела уже нажать кнопкусвоего третьего этажа, как вдруг подросток шмыгнул за ней в кабину. Женщинаспросила, на какой ему этаж, он в ответ буркнул что-то неразборчивое. Онапожала плечами и нажала свою кнопку — вряд ли ему ниже, и тут же забыла о нем,перебирая в уме необходимые покупки и платежи, прикидывая как уложиться взарплату. Вдруг резкая боль пронзила ее затылок, свет перед глазами померк ивовсе угас. Последняя мысль, промелькнувшая в ее мозгу, была — нет, с такимирасходами в зарплату все равно не уложиться. На смену этой мысли пришлатяжелая, пульсирующая боль, но скоро и она кончилась.

Пенсионер с шестого этажа безуспешно пытался вызвать лифт.Он прождал его минут двадцать, обругал хулиганов, которые опять нарочно незакрыли двери лифта, и потащился наверх пешком. По дороге ему трижды пришлосьостанавливаться и отдыхать, на четвертом этаже он положил под язык таблеткувалидола и помянул недобрым словом очень длинный список людей, начиная ссоседей и работников коммунального хозяйства и заканчивая президентом. На своемшестом этаже он свернул к лифту, чтобы посмотреть, что случилось сдверью, — и в глазах его потемнело: в дверях лифта лежала ничком женщина,не подававшая никаких признаков жизни, а пол вокруг ее головы был залит темной,начинавшей сворачиваться кровью.

Вера лежала, уткнувшись лицом в подушку. Слез уже не было,да ведь никакие слезы тут не помогут. Все было кончено. Ее жизнь, любовь,счастье, все, что она создала за эти годы, выброшено в помойку.

«Наверное, именно в этот момент люди кончают жизньсамоубийством, — подумала она. — Всем было бы лучше, если бы яумерла, и мне самой в первую очередь».

Но как это сделать? Повеситься? Где-то она читала, чтоповешенные представляют собой ужасное зрелище. Ах да, Леонид Андреев, «Рассказо семи повешенных». Она никогда не любила этого писателя, но, надо думать, онвсе правильно описал. Броситься в воду с моста? Она представила, как сейчасоденется, выйдет из дома, дойдет до Невы, будет долго стоять на мосту исмотреть на черную воду. Хватит ли у нее решимости? Вряд ли. Начато октября,вода ледяная. А вдруг ее вытащат?

Нет, лучше всего отравиться, но чем? И она сама, и муж, идети — все абсолютно здоровы, в доме нет никаких сильнодействующих лекарств. Иснотворного нет. А если выпить упаковку димедрола, то сначала заболит живот,потом увидишь зеленого кота на оранжевом дереве, а потом в больнице промоютжелудок и отпустят, обругают еще.

— Господи, какая чушь лезет в голову!

Вера села на кровати и включила бра. Второй час ночи. Мужанет, и он не придет. Вот так расправилась с ней жизнь, одним ловким ударом. Зачто? Хороший вопрос.

Она всегда любила семью. Не кого-то отдельно, а в целом дом,Дом с большой буквы. И в это понятие она включала все — и воскресные завтракивсей семьей не спеша за большим кухонным столом, и тихие вечера передтелевизором, когда интересный фильм, а всем хочется чая и лень вставать. Такона, Вера, принесет чай сюда, а фильм посмотрит завтра утром, его ведьповторят. Любила она и свою квартиру, большую, удобную, которую отделывала иобставляла любовно, по крошечке — и мебель, и занавески, ковер на пол, сервиз,салфетки. Все не спеша, спокойно прохаживаясь по магазинам, время у нее было,ведь на работу она никогда не ходила. Любила заниматься детьми, водить их вшколу и в кружки. Воспитание детей всегда было ее, ведь муж много работал.

Вера росла с бабушкой, потому что родители развелись, когдаона была совсем маленькой, а потом каждый старательно устраивал свою жизнь. Ещев детстве она решила, что у нее будет настоящая семья, и так оно и вышло. Икогда родился первый ребенок, дочка, Вера твердо поняла — или семья, илиработа. Она выбрала семью и никогда об этом не жалела. У них не было бабушек, ипоэтому муж не возражал, когда Вера сказала, что не станет отдавать дочку вясли, а будет сидеть с ней дома. Через три года родился сын, потом дочкеподошло время идти в школу, потом — сын-первоклассник, а потом все уже такпривыкли, что мама дома.

Летели годы, муж делал карьеру, Вера создавала ему крепкийтыл. Они никогда не ссорились, ведь дома его всегда ждал вкусный обед иласковая жена. Кто же от такого счастья будет устраивать скандалы?

Во время перестройки муж очень удачно вписался в ситуацию,он вообще был человек деловой и не глупый. И теперь у него своя, довольнокрупная фирма, крепкое предприятие. За это время они поменяли квартиру и дачупостроили — большой каменный дом, можно зимой жить. Дочка закончила институт,нашла хорошую работу, сын учится в Англии. Еще бы, Вера всегда приучала их ктруду, а не к тому, чтобы до седых волос сидели у отца на шее.

«О чем я? — сама себя перебила Вера. — Это все впрошлом, ведь все кончилось в один день».

Какая банальная произошла с ней история. «Не ты первая, неты последняя», — сказали бы житейски опытные соседки и привели бы штукдесять подобных примеров. Нельзя сказать, чтобы муж ее не любил. Наоборот, онвсегда очень хорошо к ней относился. Но бывали у него в жизни другие женщины.Ненадолго, мимолетно — но бывали. Разумеется, Вера догадывалась, но стараласьоб этом не думать, тем более, он всегда вел себя достойно. Но он был интересныймужчина, всегда одет с иголочки, его окружали молодые женщины — сотрудницы,секретарши, — и Вера смирилась. В конце концов, ну что такого ужасного? Нузадержится он пару раз на неделе попозже, иногда выдумает, что в субботу надочто-то срочно сделать, — разве это стоит того, чтобы все разрушить — дом,семью?

Нет, Вера смирилась, просто отгоняла от себя эти мысли. Впоследнее время муж ездил в отпуск на Канары, на Кипр, в Хургаду. Вераподозревала, что ездит он не один, но ничего не могла поделать — ей послесорока врачи не рекомендовали солнце.

— Ничего страшного, — говорили врачи, — выздоровы, но на юг лучше не надо.

Весной мужу справили пятидесятилетие, и Вера успокоилась,но, как оказалось, зря. Летом она жила на даче, там цветы, ягоды, и собаке надаче лучше. Тогда-то все и случилось. Теперь Вера ругает себя, что уехала надачу, но что бы изменилось, если бы она сидела в городе и караулила мужа? Деложе не в этом.