Восьмой детектив - Алекс Павези

В эту самую секунду в комнате потемнело, и он инстинктивно повернулся вправо: Меган заглядывала в окно снаружи, и красные холмы позади придавали ее силуэту демоническое сияние. Вроде бы она его не видела: на улице было слишком солнечно. Но он все равно чувствовал себя как зверушка в зоопарке, – прижав ко рту ладонь тыльной стороной, так что пальцы болтались у подбородка, он лизнул небольшой порез.

Меган нашла себе местечко в тени дома.

Забравшись в заросли полевых цветов, она прислонилась к дому спиной и закрыла глаза. До нее донеслось слабое постукивание: тук, тук, тук. Звук шел откуда-то позади нее. Сначала она решила, что это звук гитары проходит сквозь стены, но этот стук был лишен мелодичности. Он был очень слабым, еле слышным, но Меган все-таки явственно ощущала его присутствие, как и камешек в одной из туфель.

Тук. Тук. Тук.

Она повернулась и посмотрела вверх. Сквозь кованую решетку было видно, как в закрытое окно комнаты Банни настойчиво бьется муха. Комната Банни находилась рядом с ее спальней на верхнем этаже. Всего лишь маленькая муха, которая хочет улететь. И тут же Меган увидела, что их две, три, четыре, – целый рой мух пытался выбраться из комнаты. Угол окна потемнел от их скопления. Меган представила, как они падают на подоконник, мертвые. Она нашла на земле маленький камешек и бросила его в окно: черное облако рассеялось от удара, но из самой комнаты не донеслось ни звука. Она бросила еще один камешек, но разбудить спящего хозяина ей не удалось.

Потеряв терпение, она набрала целую пригоршню камней и бросала их один за другим, пока камни не кончились. Тогда она пошла обратно, обогнула здание, вошла в дом и вернулась по коридору к подножию лестницы, где Генри, испуганный ее внезапным появлением, с грохотом уронил гитару на холодный белый пол.

– Мне кажется, нам нужно разбудить Банни.

Он понял, что она встревожена.

– Думаешь, что-то случилось?

Меган, по правде говоря, скорее разозлилась.

– Думаю, нам нужно это выяснить.

Она начала подниматься по лестнице. Генри следовал за ней, и, когда она увидела что-то, из-за чего остановилась и вскрикнула, он инстинктивно ее приобнял. Если это и была попытка ее успокоить, то неуклюжая: двигаться дальше было невозможно.

– Пусти. – Она отпихнула его и пошла вперед, и, когда ее спина уже не закрывала ему вид, он понял, что именно ее напугало: из-под двери Банни к лестнице, словно указующий перст, тянулась тонкая струйка крови – и указывала она прямо на него.

Столько крови ни один из них раньше не видел. Банни лежал на кровати лицом вниз. Из его спины торчала рукоятка ножа, извилистый красный след шел от нее по кровати. Лезвия было почти не видно – лишь тонкая полоска стали поблескивала между телом и черной рукояткой, как лунный свет сквозь щель в занавесках.

– Прямо в сердце, – сказала Меган.

Рукоятка ножа была похожа на стержень солнечных часов, а мертвое тело невольно отмечало пройденное время.

Она подошла к кровати, стараясь не наступить в лужу крови на полу. Когда она была в шаге от тела, Генри попытался остановить ее:

– Возможно, нам не стоит…

– Мне нужно убедиться. – Как ни абсурдно это было, она приложила два пальца к шее Банни. Пульса не было. Она покачала головой. – Не может быть.

Все еще в состоянии шока, Генри присел на край матраса. Под тяжестью его тела пятна крови начали растекаться, и он вскочил на ноги, словно проснувшись от кошмара. Взглянув на дверь, он повернулся к Меган.

– Возможно, убийца все еще здесь, – прошептал он. – Я обыщу другие комнаты.

– Хорошо, – прошептала Меган в ответ. Поскольку она была актрисой, ее шепот был громким и едва ли не саркастичным. – И проверь, закрыты ли окна.

– Подожди здесь. – Он ушел.

Она попробовала глубоко вдохнуть, но в комнате уже стоял неприятный запах, и предательски жужжащие мухи все еще пытались улететь в обжигающую жару улицы. По-видимому, они уже пресытились телом. Она подошла к окну и приподняла его. Мухи вырвались на свободу и растворились в синем небе, как крупицы соли растворяются в супе. Пока Меган, похолодевшая от потрясения, стояла у окна, она слышала, как Генри обыскивает соседние комнаты, открывает шкафы и заглядывает под кровати.

Он снова возник в дверях с обескураженным видом.

– Никого нет, – сказал он.

– Все окна закрыты?

– Да, я проверил.

– Я так и думала, – сказала она. – Перед тем как мы отправились обедать, Банни все закрывал как одержимый. Я видела.

– А вон те двери закрыты? – Он указал на балконные двери позади нее. Она шагнула к ним и потянула за ручки. Двери были заперты изнутри сверху, снизу и посередине.

– Да, – ответила она и присела на край кровати, не обращая внимания на растекающуюся кровь. – Генри, ты понимаешь, что это значит?

Он нахмурился.

– Это значит, что убийца, должно быть, ушел по лестнице. Я запру двери и окна внизу. Побудь здесь, Меган.

– Подожди, – начала она, но он уже исчез.

Она слышала, как его босые ноги барабанят по твердым белым ступенькам, будто по клавишам пианино, слышала, как он остановился, когда добежал до поворота на лестнице, и шлепнул ладонью по стене, чтобы затормозить, слышала его шаги по нижнему этажу.

Она открыла ящик прикроватной тумбочки: там не было ничего, кроме белья и золотых часов. В другом ящике лежали личный дневник и пижама. Банни, разумеется, заснул не раздевшись. Она взяла дневник и пролистала его. Последние записи были сделаны год назад. Меган положила его обратно. Затем взглянула на часы.

Сколько еще ей нужно тут сидеть, потакая показному мужеству Генри, прежде чем спуститься и вступить с ним в схватку?

Как только Генри закрывал дверь очередной комнаты, в доме становилось немного жарче. Несмотря на спешку поначалу, сейчас он двигался медленно и методично, тяжело дышал и проходил каждую комнату несколько раз, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Расположение комнат сбивало его с толку, и он гадал, зачем Банни поселился в таком большом доме в одиночестве. Все комнаты различались формой и размером, во многих не было окон. «И света нет, лишь видимая тьма…[1] Надо полагать, так поступают те, у кого есть деньги», – подумал Генри.

Он вернулся в гостиную и обнаружил там Меган, которая расположилась в его кресле и курила его сигареты. Он ощутил потребность сказать что-то игривое, чтобы отдалить хотя бы на миг столкновение с реальностью.

– Тебе бы гитару и стрижку, и у меня будет полное ощущение, что я смотрю в зеркало.

Меган не ответила.

– Никого, – сказал он. – Тут, конечно, множество дверей и окон. Убийца мог уйти как угодно.