Джаз - Илья Бояшов

Некоторые трудности возникли с прологом. Вполне логично было вначале представить общие сведения о дне. Найти примерное число смертей и рождений 9 октября 1967 года автору помешала недостаточная усидчивость. Если бы я обладал ею, то наверняка смог бы выкопать данные о том, сколько в среднем за один день умирает и появляется на свет Божий различных существ[1].

Наверно, эффектно было бы вывалить на читателя следующую статистику: каждый день на планете покидают утробы около двухсот тысяч младенцев, отправляется на встречу с Великим Джазменом около двухсот тысяч человек, рождается также около ста тысяч лис и двух триллионов крыс и мышей, а кроме того, около десяти тысяч лосей, тысячи двухсот медведей и ста носорогов, около пяти слонов, двадцати четырех тигров и ста больших гренландских китов, однако подобные данные так и не попались, поэтому лишь высказываю предположение: родившимися 9 октября 1967 года можно было бы заселить целый город, а почившими в бозе – петербургское Северное кладбище (и в том и в другом случае речь о сотнях тысяч). Предполагаю, счет появившимся (и исчезнувшим) комарам, бабочкам и летучим мышам идет на биллионы особей. Впрочем, можно многое предполагать. Не скрою, мою голову все-таки посетила совершенно безумная с точки зрения логики мысль: а что, если среди мириадов сайтов уже есть тот, в котором все досконально подсчитано? Кто знает, если бы хватило сил, набрав воздуху в легкие, нырнуть на глубину (а не барахтаться на поверхности), вполне может статься, в яме Интернета я наткнулся бы на объективные данные относительно комаров, тапиров, термитов, муравьев, муравьедов, африканских пчел и мух-дрозофил и с торжеством предъявил бы выкладки, сколько сотен тысяч (а может, и миллионов) тонн биомассы зародилось в сибирско-амазонских лесах и укромных морских местечках со столбом давления в двадцать, а то и более атмосфер.

Увы, чего нет, того нет.

Отыскались иные сведения. К примеру: 9 октября – 282-й день года (283-й в високосные годы) в григорианском календаре.

И еще: 1967-й – високосный год, начавшийся в воскресенье (по все тому же григорианскому календарю). Это 1967-й год нашей эры, 967-й год второго тысячелетия, 67-й год XX века, седьмой год седьмого десятилетия XX века, восьмой год 1960-х годов.

Чем не начало?

Война везде-всегда-повсюду собирает жатву, она разлита в воздухе, ею пропитано человечество, не было секунды, когда какой-нибудь homo sapiens не пытался затолкать соседа и брата из этого мира в тот при помощи стрел, секир, пищалей и аркебуз. Седьмая симфония Шостаковича (скрипичный вой, треск барабанов, вызывающих тень самого мрачного из пруссаков – хромого драчливого Фридриха) звенит в ушах моих всякий раз, когда в Интернете ли, в книге натыкаюсь на Сталинград или Верден. Увы, без проклятой темы здесь совершенно не обойтись, более того, она и попалась первой.

9 октября 1967 года над Тэйнгуеном (плато в Центральном Вьетнаме), где небеса, кажется, до сих пор пахнут порохом, загорелся (вспыхнул, зажегся, воспылал – как угодно!) американский самолет – в ракетный капкан попалось очередное воплощение западного технического совершенства.

«Тандерчиф», то есть «Громовержец» (что-то раскатистое слышится в самом звучании слова), то есть F-105 D, истребитель-бомбардировщик прорыва, – двадцатиметровое чудовище с двигателем, толкающим все тринадцать тонн его веса на расстояние до трех тысяч километров; рыгающий огнем дракон, в брюхе и на крыльях которого теснилось столько упакованной в обертку из стали взрывчатки, сколько не мог вместить в себя даже старый добрый B-17; настоящий предвестник ада (пилотам особо нравилась шестиствольная пушка М61); потенциальный носитель ядерного подарка (основная и, к счастью, невоплощенная в жизнь идея его заказчиков – маловысотное преодоление ПВО моей многострадальной родины). Эта встретившая в определенной небесной точке советскую ракету американская молния (серийный номер 60–0434, 34-я тактическая истребительная эскадрилья ВВС США) по иронии судьбы была порождена бывшим гражданином Российской империи…

Позволю себе отступление. Качественный джаз (прежде всего Божественный) устроен так витиевато, что любая его импровизация (в данном случае взрыв «Тандерчифа» 60–0434), в свою очередь, может являться фундаментом для еще более запутанных музыкальных тем. Нет ничего удивительного в том, что при ознакомлении с фактом гибели F-105 D на голову исследователя Партитуры сваливается метеоритный дождь сайтов, ссылок, страниц, касающихся всего, что связано с этим рядовым для вьетнамской войны событием. Стоит только зацепиться за упоминание об отце «Тандерчифа», оно неизбежно потянет за собой биографию Александра Картвели, артиллериста Первой мировой, время от времени задирающего на небо голову (юному романтику-офицеру нравились аэропланы). Обосновавшись после красно-белой резни во Франции (1919 год) и оказавшись в парижской Высшей школе авиации, он делает замечательный выбор: навсегда связывает свою жизнь с удивительными механизмами, которые при всей своей тяжести каким-то непостижимым образом все-таки отрываются от земли. Поначалу Картвели летал на них. Однако молодой авиатор фирмы Луи Блерио недолго являлся властелином забавных тихоходов-бипланов: самолеты (что тогда, что сейчас) наряду со всеми достоинствами имеют один существенный недостаток: они падают. Александр Михайлович чудом сохранил свою жизнь, но о дальнейших полетах не могло быть и речи. С того момента он – конструктор в компании Societe Industrielle, погрузившийся в процесс зарождения деревянных, а затем и металлических, весьма капризных детей. Великий Джазмен подарил ему для этого все: мозги аналитика, чутье пророка, золотые, впрочем, нет, бриллиантовые руки механика. Самое главное – Бог снабдил Картвели чисто музыкальными достоинствами, например способностью к импровизации, без которой не дано зародиться ни одному из механических совершенств. И вот итог: творческий взлет теперь уже в Америке, куда подобных ему переманивают жадные до всего неизведанного, цепкие янки (в данном случае богач Чарльз Левайн). Перспектива постройки самолета-гиганта, забирающего на борт до шестидесяти человек с одной-единственной целью – за несколько часов перенести счастливчиков через Атлантический океан, – вдохновила эксцентрика-миллионера. Увы, щедрость не входила в число его добродетелей. Меценат самовольно установил на первом экспериментальном моноплане меньший, чем требовалось, по мощности, но более дешевый двигатель, и гражданский проект не сработал: перегруженный топливом самолет претенциозного маршрута Нью-Йорк – Москва попросту не смог оторваться от полосы.

Впрочем, Картвели не унывал.

P-47 «Тандерболт» (радиальный двигатель, протектированные бензобаки) – венец его совместного творчества с другим удачливым иммигрантом – Александром Прокофьевым-Северским, родителем фирмы Seversky Aircraft Corp. «Тандерболт», этот истинный шершень, всю Вторую мировую войну утюживший немцев (боевой радиус 1900 километров), ангел-хранитель бесчисленных «Галифаксов» и «летающих крепостей», был великолепен в ближнем бою, вынослив в полетах и незаменим в штурмовке.