Юрий Никулин - Иева Пожарская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 108
Перейти на страницу:

Он прожил долгую жизнь — почти 76 лет, 27 641 день… Эти тысячи дней были наполнены радостью и печалью, смехом и слезами, любовью и мечтами, шумом и тишиной, отчаянием и надеждой. Они были наполнены встречами с очень разными людьми, о многих из которых сегодня говорят, что они вершили историю, влияли на ход событий. Он и сам в известном смысле вершил историю, хотя каждый день просто жил, просто работал, просто любил людей…

Не все дни жизни клоуна Никулина сегодня возможно проследить и описать. Но те из них, которые были для него определяющими, поворотными, — определенно можно. Дни эти, как кусочки старой мозаики, встанут на свое место и дадут представление обо всей картине: какой же была жизнь Юрия Владимировича Никулина?

Итак, день первый…

В ГОРОДЕ ДЕМИДОВЕ
День 1-й. 18 декабря 1921 года

Юра Никулин родился 18 декабря. Младенец, как это всегда бывает в подобной ситуации, плакал, а его родители и все домашние — смеялись и радовались.

Произошло это событие в маленьком городке Смоленской губернии Демидове. До Смоленска 70 километров, до Москвы — 450. Правда, тогда почти каждый из шести тысяч жителей Демидова еще называл свой городок по-старому — Поречьем. Они никак не могли привыкнуть к тому, что на излете 1918 года уездный исполком решил увековечить таким образом имя большевика Якова Демидова, секретаря уездного комитета РКП(б), убитого врагами революции. Городок был с традициями, преимущественно торговыми. Начиная с петровских времен, мимо него по реке Каспле нескончаемым потоком шли грузы на запад, да и во все концы страны. Город богател день ото дня. Но с появлением железных дорог купеческий промысел в Поречье стал замирать: река перестала служить торговой артерией. Купцов заметно поубавилось, а горожане стали жить выращиванием и продажей огурцов.

Вот в такой городок и приехал зимой 1918 года Владимир Андреевич Никулин, двадцатилетний москвич, революцией с третьего курса юридического факультета мобилизованный и в Красную армию призванный. Правда, армейская служба его свелась к учебе на курсах политпросвета, которые готовили учителей для красноармейцев. После окончания курсов Владимир Никулин подал рапорт о переводе его в Смоленск — поближе к родным: его мать и сестра учительствовали тогда в одной из тамошних деревень. Рапорт приняли, и бывший московский студент оказался в Демидове, где уже перед самой демобилизацией познакомился с актрисой местного драматического театра Лидией Германовой. Девушка тоже была по рождению не местной. Ее детство прошло в Прибалтике, в городке Ливенгоф (ныне Ливани), где ее отец занимал пост начальника почты. В Демидов семья Лидии перебралась еще за несколько лет до революции, чтобы оказаться подальше от фронтов Первой мировой войны. Лида жила вместе с матерью и тремя сестрами — Людмилой, Ольгой и Ниной.

Молодые люди поженились, и Никулин решил не уезжать из Демидова. Очень скоро Владимира Андреевича знал уже весь город. Во-первых, он собрал первую в Демидове футбольную команду. А во-вторых, организовал передвижной театр — его назвали Театром революционного юмора, сокращенно «Теревьюм». Для Демидова это действительно было событием чрезвычайным. Революция и Гражданская война изменили жизнь обывателей еще и в том, что из-за разрухи и бандитизма труппы театров из городов, где таковые имелись, перестали давать выездные представления, и жители маленького Демидова испытывали «голод по зрелищам». Для своего театра Владимир Никулин делал все сам — писал постановки, делал обозрения, выпускал живые газеты, сочинял сатирические куплеты на злободневные темы и исполнял их со сцены.

Писать, придумывать разные истории и даже стихослагать Владимир Андреевич любил еще с детства. Когда-то до революции в России была очень популярной так называемая «Кадетская азбука». Знали ее буквально в каждом российском городе. Кто ее придумал, неизвестно, «Азбука» нигде не публиковалась, а расходилась (и очень широко!) в переписанном от руки варианте. Каждой букве в ней соответствовали какие-нибудь рифмованные строчки, зачастую не слишком приличные. Собственно, позднее Маяковский использовал в своей поэзии форму этой «Азбуки», но предложил уже принципиально новое содержание — у него каждая буква чеканила свою стихотворную политическую репризу. Например:

Рим — город, и стоит на Тибре.
Румыны смотрят, что бы стибрить…

«Кадетская азбука» была не без пошлости, но тоже смешная. И каждый мог дополнить ее каким-нибудь новым стишком. Московский гимназист четвертого класса Володя Никулин однажды сочинил на букву «Н» свои две строчки:

Настал двадцатый новый век.
Никулин — умный человек…

Зимой 1921 года, когда родился Юра, семья Никулиных перебивалась с трудом. Хотя в этом их жизнь мало чем отличалась от жизни остального населения Демидова. Денег у людей не было, в городе царили натуральный обмен и натуральная оплата труда. За удачу считалось получить жалованье дровами — морозы стояли крепкие. Правда, дней за десять до Юриного появления на свет в местной газете появилось сообщение, которое некоторых настроило на оптимистический лад: власти постановили возвращать частным владельцам небольшие предприятия, на которых занято не больше десятка человек. Так делала первый свой шаг новая экономическая политика — нэп. Правда, Никулиных это нимало не касалось, производством и коммерцией они не занимались. А характер этих совсем молодых еще людей был таков, что они пережили бы еще не один всплеск военного коммунизма.

Родители щедро наградили своего Юру качествами, которыми сами обладали в избытке, — энергией, силой, оптимизмом, чувством юмора, общительностью. Многие помнят: Юрий Владимирович поразительно легко и быстро умел находить общий язык с любым человеком. Это свойство передалось ему от матери — отец как раз трудно сходился с людьми. Зато он имел совершенно особые взаимоотношения с природой. Владимир Андреевич воспринимал любой объект окружающего мира, — не только животных и растения, но и воду, песок у реки, щебенку на дороге и так далее, — как живое существо, и научил этому своего сына. Как-то трехлетний Юра бросил камень в дерево и отец сказал:

— Зачем ты так, дереву же больно!

И Юра сразу же представил себе боль дерева. Стало стыдно: деревья же не двигаются, они не могут увернуться или как-нибудь по-другому себя защитить…

С животными Владимир Андреевич разговаривал, как с людьми, уверяя, что они всё понимают. Маленький Юра тоже в это верил, поэтому со всеми кошками и собаками, утками и курами, козами и коровами, даже со всеми своими игрушками разговаривал часами — они же всё понимают и им интересно знать, что произошло сегодня за день во дворе. Жаль только, что ответить не могут, разговора не выходит…

А уж в Деда Мороза, приходящего к детям под Новый год, Юра верил свято! Елки Никулины не ставили — после революции это стало делом наказуемым, — но радостный дух самого праздника, когда исполняются желания, когда рождаются удивительные чудеса, они хранили. Поэтому 31 декабря Юра всегда выставлял свои валеночки, чтобы Деду Морозу было куда положить подарок, который он принесет. Мальчик верил, — нет, не верил, а просто знал! — что Дед Мороз обязательно положит в них игрушку или что-нибудь вкусненькое. Бывало, что несколько вечеров подряд Юра выставлял валенки и Дед Мороз каждый раз что-нибудь в них оставлял. Но однажды Юра подошел утром к валенку, сунул в него руку и вытащил завернутый в обрывок бумаги кусок черного хлеба, посыпанный сахаром. Любой человек сразу бы понял, что в семье кончились деньги и поэтому родители ничего не смогли купить своему мальчику на Новый год. Но так мыслят только взрослые, а Юра воспринимал жизнь несколько иначе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?