Агнес - Петер Штамм

Я затушил сигарету и как раз думал встать, когда эта женщина села на ступеньки чуть не в метре от меня, с бумажным стаканчиком кофе в руках. По пути она немного расплескала кофе, и теперь, поставив стаканчик на ступеньку, тщательно вытирала пальцы скомканным бумажным платком. Потом она достала пачку сигарет и принялась искать спички или зажигалку. Я спросил ее, не нужно ли ей огня. Она обернулась ко мне, словно от неожиданности, но по глазам я видел, что никакой неожиданности для нее не было. И еще я увидел что-то, чего я не мог определить.

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Я дал ей прикурить, а сам закурил еще одну сигарету, и мы курили, сидя рядом, молча, но повернувшись друг к другу. В какой-то момент я спросил ее о чем-то, и мы начали говорить о библиотеке, о городе, о погоде. Только когда мы встали, я спросил, как ее зовут. Она ответила, что ее зовут Агнес.

— Агнес, — проговорил я, — странное имя.

— Вы не первый, кто это говорит.

Мы пошли обратно в читальный зал. Короткий разговор снял мое напряжение, и я снова мог работать, не отвлекаясь постоянно на нее. Если же я все-таки смотрел на нее, она отвечала мне приветливым взглядом, но без улыбки. Я оставался в зале дольше, чем предполагал, и, когда Агнес наконец стала собирать свои вещи, я шепотом спросил ее, придет ли она завтра.

— Да, — ответила она и впервые улыбнулась.

На следующий день я уже с утра был в библиотеке, и, хотя ожидал Агнес, мне было нетрудно сосредоточиться. Я знал, что она придет и мы будем разговаривать, выкурим по сигарете, выпьем кофе. В моей голове наши отношения зашли гораздо дальше, чем в действительности. Я уже начал размышлять о ней, у меня даже появились сомнения, а между тем у нас не было еще ни одного свидания. Моя работа шла хорошо, я читал, делал выписки. Агнес появилась около полудня, она мне кивнула. Она опять положила на стул неподалеку от меня подушку, разложила свои вещи, как накануне, взяла книгу и начала читать. Примерно через час она вытащила из рюкзачка сигареты, взглянула на них и бросила взгляд на меня. Мы оба встали и пошли, каждый со своей стороны, вдоль широкого стола к проходу, делившему зал пополам. Я пошел с ней к автоматам, продававшим кофе, она снова немного расплескала, мы снова уселись на ступеньках библиотеки. Накануне Агнес была довольно робкой, теперь же она говорила много и страстно, что меня удивило, потому что беседовали мы о вещах, особого значения не имевших. Она была беспокойна, и все-таки, похоже, мы как-то сразу сблизились, не зная друг о друге почти ничего, кроме имени.

Агнес рассказывала о своем друге, Герберте, я уж и не припомню, с чего это вдруг речь зашла о нем. С этим Гербертом приключилась недавно странная история. Он зашел, сказала Агнес, выпить в кафе, расположенное в большом отеле. Дело было к вечеру.

— Я сама пару раз была там с ним, — продолжала Агнес, — там играет пианист и подают лучший в городе каппучино. Чтобы попасть в кафе, нужно пройти мимо фонтана и спуститься на несколько ступенек. И вот когда Герберт шел по ступенькам, он столкнулся с женщиной. Она была не старше его, на ней было черное платье. Когда он увидел эту женщину, рассказывал Герберт, у него появилось странное чувство. Какая-то печаль, но в то же время и успокоение. Ему казалось, словно он знает эту женщину. И при этом он был уверен, что никогда не видел ее прежде. Он ощутил слабость и замер на месте.

Агнес затушила сигарету о ступеньку и бросила окурок в пустой стаканчик.

— Женщина тоже остановилась. Несколько секунд они стояли друг напротив друга. Потом женщина медленно приблизилась к Герберту. Она положила руки ему на плечи и поцеловала в губы. Он попытался обнять ее, но она высвободилась и отступила на шаг. Герберт освободил дорогу, и женщина с улыбкой двинулась дальше, наверх. На прощание она коснулась его руки.

— Странная история, — согласился я, — а он не попробовал выяснить, кто она?

— Нет, — ответила Агнес, и вдруг мне показалось, что ей стало неловко от того, что она рассказала мне об этом, она встала и сказала, что ей пора идти работать.

Когда мы на следующий день увиделись в третий раз, я спросил Агнес, не хочет ли она зайти со мной в кофейню напротив.

— Там кофе подают, — сказал я, — так что ты не сможешь расплескать.

Мы перешли через улицу. Агнес настояла на том, чтобы мы шли по переходу, подождав, пока на светофоре не появится надпись «Walk».

В этой кофейне я уже несколько недель почти каждое утро пил кофе и читал газету. Она была довольно убогая, а обитые красной искусственной кожей сиденья были слишком мягкими и неудобно низкими. Кофе там был жидкий и часто горчил, потому что его все время подогревали, но мне это место нравилось, потому что ни одна из официанток до сих пор не узнала меня и не пыталась заговорить, потому что для меня не держали мой любимый столик и потому что меня каждое утро спрашивали, что мне принести, хотя я всегда заказывал одно и то же.

Я спросил Агнес, над чем она работает. Она ответила, что закончила физический факультет и пишет диссертацию. О видах симметрии в кристаллических решетках. А еще полставки ассистента в Математическом институте при Чикагском университете. Ей двадцать пять лет.

Она сказала, что играет на виолончели, любит живопись и стихи. Она выросла в Чикаго. Ее отец несколько лет назад вышел на пенсию, и родители переехали во Флориду, так что она осталась одна. Она жила в однокомнатной квартире на краю города. У нее, в сущности, не было друзей, только три девушки, с которыми она встречалась каждую неделю, чтобы играть квартеты.

— Я не слишком общительный человек, — заметила она.

Я рассказал Агнес, что занимаюсь журналистикой. Она никак на это не отреагировала, не задавала мне никаких вопросов, а я не упомянул, что опубликовал несколько книг. Я в общем-то был рад, что она не проявила никакого интереса к моей работе. Я не очень горд своими книгами, есть темы поинтересней, чем сигары, история велосипеда или железнодорожные вагоны класса люкс.

Мы недолго поговорили о себе, в основном же беседа шла об искусстве и политике, о президентских выборах, которые должны были состояться осенью, и об ответственности ученого. У Агнес было пристрастие рассуждать об идеях, так было и позднее, когда мы познакомились ближе. Личная жизнь заботила ее мало, по крайней мере, она об этом не говорила. Когда мы обсуждали что-нибудь, во всех словах Агнес была странная серьезность, она придерживалась строгих взглядов. Мы просидели в кафейне долго. Лишь к полудню, когда посетителей стало больше и официантка стала проявлять нетерпение, мы вышли.

Довольно долго мы виделись только в библиотеке. Мы частенько курили вместе на лестнице или пили кофе и постепенно привыкли друг к другу, как привыкаешь к новой одежде, которая сначала должна повисеть в шкафу, прежде чем решишься надеть ее. И только через пару недель я пригласил Агнес поужинать. Мы уговорились пойти в маленький китайский ресторанчик неподалеку от университета.