📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаЦарь Федор Алексеевич, или Бедный отрок - Дмитрий Володихин

Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок - Дмитрий Володихин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 84
Перейти на страницу:

Такой образ исторического деятеля диктует и другое отношение к нему, и намного большее, чем прежде, внимание.

Правы ли создатели сериала «Раскол», нарисовавшие нового Федора Алексеевича? Не ближе ли к правде факта прежний образ — несчастного юноши? Или, быть может, и первое, и второе неверно, а истина осталась в стороне, до нее еще не добрались?

Непростой вопрос…

Вдумаемся: что такое сериал «Раскол»? Какое мировидение он представляет?

Русская культура с позапрошлого столетия расколота на идейные лагеря. Они без конца борются между собой, оспаривая истины друг друга то политическими, то художественными средствами. Иногда рождаются новые их направления, течения, движения, порой исчезают старые, но общему противостоянию несть конца. Как начали первые славянофилы и первые западники, так по сию пору и бушуют военные действия — то утихая, то разгораясь с новой силой. И «понимающий человек» всегда скажет, под чьими знаменами стоит тот или иной писатель, художник, философ, историк или кинематографист. Почвенник он, западник или же большевик.

Николай Досталь и Михаил Кураев — ярко выраженные западники, либералы, прогрессисты. Их мировидение на 100 процентов определило идейную заряженность «Раскола».

Немногие из современных российских писателей столь же последовательно придерживаются либерального выбора, как Михаил Кураев. Тексты его в большинстве случаев представляют собой литературное свидетельство о преступлениях власти и о мужестве тех, кто сохранял человеческое достоинство, оказавшись под начальственным прессом. Поэтому, с одной стороны, писатель рисует неестественную беспредельность власти, ее калечащее души, истончающее совесть воздействие на людей, а с другой — представляет читателям интеллигентность или, иначе, нравственную твердость как главный оплот сопротивления этой «дистрофии совести»: «"Субстанция" интеллигентности — это и есть нравственное сознание, независимое от родовитости и безродности, от выручки в лавке, от котировки ваучера, больного зуба, прихоти тирана, прокурора, самодержца, генсека и президента, независимое даже от количества снарядов, выпущенных по тебе сегодня».

То же самое видно и в «Расколе».

Вроде бы во главе страны стоит «добрый царь». Алексей Михайлович — милостивец и «молитвенник». Но Россия устроена не по-европейски, она вообще иноземного не приемлет, и если обнаруживается хотя бы след «фряжского письма» в иконописи, тот же Никон выжигает его каленым железом. Русское устройство власти — неограниченное самодержавие. Власть сконцентрирована на самом верху. И сколь благородными ни были бы устремления первого человека в стране, все равно, именно благодаря полному отсутствию ограничений, он имеет шанс погубить наилучшие планы привычными методами их реализации. Такая организация власти, настойчиво показывает Кураев, порочна в принципе. Алексей Михайлович вроде бы понимает: мало одной власти, чтобы изменить жизнь к лучшему, нужен Господь, нужен «…подвиг душевный и любовь». А все же и он колеблется между «пойдем, голубушка, помолимся» и «пороть буду!». Что ж говорить о его служильцах? На низу всё проще, грубее. Дурна не реформа Никона. Дурно то, что общественный уклад России ставит знак равенства между ее осуществлением и приведением несогласных к покорности начальству — такова ясно выраженная точка зрения автора сценария. Если вглядеться в самую суть мировидения российской власти, то там — корысть и стремление сохранить собственный, ничем не ограниченный деспотизм. Аввакум презрительно бросает одному из ее представителей: «Как же вы себя любите, антихристово семя!» Фраза эта моментально уносит зрителей в XX век, а то и в XXI. Всё те же проблемы, всё те же образы, что интересовали рафинированного интеллигента и «западника» Кураева в его творчестве, прежде не выходившем за пределы советской эпохи. Всё то же! Опять — жестокая власть, модернизирующая общество, ни в грош не ставя при этом отдельного человека, мучая его, относясь к нему безжалостно. Опять пустыня тирании. Опять отгораживание России от Запада, страстно нелюбимое Кураевым. Собственно, мы видим русский мир как муку «дурных повторений». Как ни парадоксально, а получается, что у Досталя и Кураева семнадцатый век — повтор двадцатого!

Вот и выходит: не таков кинематографический Федор Алексеевич, каким сделало его родное XVII столетие, а таков, каким приказало его подать наше время. Исторической правды в образе «царя-философа» немного.

Но всё же этот монарх стjит самого внимательного отношения со стороны образованного класса России. Правда, по другим причинам. Не как опередивший Петра монарх-западник, нет. И не как правитель, сознательно отказавшийся от почвы, которая его вырастила.

Скорее, как русский государь, примиривший в себе родную почву и тягу к Европе. А ведь это — исключительно редкое для нашей истории качество! Русский из русских, православный из православных, он спокойно брал от европейцев то, что могло оказаться полезным для страны. В то же время он не ставил народ, культуру и Церковь в подчиненное по отношению к европейским порядкам положение. Федор Алексеевич вмещал в себе две разные правды, два пути развития, притом вмещал их, не ссоря, не противопоставляя один другому. Гармония идей, свойственная внутреннему миру этого монарха, никак не ограничивала его энергичной натуры в практических действиях. При всем физическом нездоровье Федор Алексеевич проявил себя весьма деятельным и жестким политиком.

Трагическая фигура!

Умер на взлете…

Знакомясь с его судьбой, впору подумать об одной исторической альтернативе. Если бы Федор Алексеевич прожил подольше, возможно, наша страна избежала бы оглушительной, страшной, костоломной европеизации Петра Великого. Исторические процессы делали сближение с Европой неизбежным. Так или иначе нам не удалось бы от этого уйти. Но, как знать, не предложило бы долгое царствование Федора Алексеевича иного варианта европеизации — более мягкого, более щадящего, избавляющего нашу страну от культурного раскола между «верхами» и «низами»?

Именно долгое царствование, а не жалкие шесть лет, как случилось в исторической действительности…

Всмотритесь в фигуру «бедного отрока». Всмотритесь в его мечты, в его деяния. Россия многое приобрела при Петре Великом, но многое и потеряла. Наверное, был у нас вариант пройти по той дороге с меньшими потерями. Не торопясь. Не впадая в неистовство. Не обманывая себя прекрасными миражами. Но мы его потеряли.

Почему? Отчего Бог не дал нам пути удобного и легкого?

Возможно, великие ошибки хороши тем, что учат не повторять их. А утраченные возможности хороши тем, что когда-нибудь они возникают снова… И хорошо бы их не упустить во второй раз!

Всмотритесь внимательно.

В ТОЛПЕ СЕСТЕР И БРАТЬЕВ

Царевич Федор Алексеевич родился в очень большой и очень счастливой семье… жившей на пороховой бочке.

Его отец, государь московский и всея Руси Алексей Михайлович, ко времени рождения очередного ребенка правил Россией 16 лет. Он получил под державную руку государство, которое трясло и лихорадило. С юга подступали крымские татары. Их едва сдерживали при помощи укрепленных линий и больших армий, каждый год посылаемых на степную окраину царства. С 1654 года, то усиливаясь, то затухая, шла война с Речью Посполитой за Украину, и ей конца-краю не было видно. Еще одна война прокатилась по русско-шведской границе. Патриарх Никон начал радикальную церковную реформу, но далеко не весь православный люд поддержал это начинание. Произошел раскол Русской церкви.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?