Темная алхимия - Сара Лаветт

— Но МИ-6 охотится на шпионов, а не на серийных отравителей. — Сильвия вытянула руки вдоль спинки дивана, устраиваясь поудобнее. — Это уголовное дело. — Она понимала, что Свитхарт раздражен. Словно папаша, рассерженный на дерзкого ребенка. — И кто теперь будет играть в Шерлока Холмса, ФБР?

— Да, на прошлой неделе дело передали ФБР.

Она кивнула. Хотя ФБР обычно работало на своей территории, к федералам часто обращались с просьбой возглавить следствие в сложных международных уголовных делах: собрать воедино информацию от всех заинтересованных местных правоохранительных органов и удержать их от неизбежной междоусобицы, которая могла свести на нет шансы на раскрытие преступления.

— А ФБР привлекло тебя…

— Составить психологический профиль подозреваемого.

Сильвия пожала плечами.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но когда мы виделись последний раз, ты работал экспертом по борьбе с терроризмом. Ты о чем-то умолчал в своем рассказе?

— В этом деле есть необычные аспекты.

— Например?

— Подозреваемый связан с чрезвычайно смертоносными нейротоксинами, которые относятся к биологическому оружию. Насколько мы знаем, сейчас версия насчет террористов не рассматривается; тем не менее многие организации заинтересованы в скорейшем решении этого вопроса.

Свитхарт привалился к подоконнику, казавшемуся слишком хрупким, чтобы выдержать 280 фунтов его веса.

— Подозреваемый — женщина, белая, сорок четыре года, никогда не была замужем, хотя имела много любовников. Американка, токсиколог-исследователь и молекулярный биохимик с зашкаливающим «коэффициентом интеллекта».

— Я вся внимание.

— Получила степень бакалавра в Гарварде, поступила в аспирантуру в Беркли, была лучшей на курсе, затем медицинский институт и год стажировки в Массачусетском технологическом институте — к тому времени ей исполнилось двадцать шесть. Сделала головокружительную карьеру, наточила зубы на шумных делах — Раджнеш, «Аум Синрикё», вымогательство в «Вентро». У нее имелся доступ к образцам сибирской язвы после одиннадцатого сентября — работала на всех крупных шишек, включая Ливерморскую национальную лабораторию Лоренса, Центр контроля заболеваний, Всемирную организацию здравоохранения, Медицинский исследовательский институт инфекционных заболеваний армии США, Министерство обороны США. Работала консультантом и в частном секторе.

Свитхарт хорошо знал факты, излагал их сжато и уверенно, потом сделал выразительную паузу и сообщил:

— Всего два-три человека в мире знают о редких нейротоксинах и противоядиях к ним столько же, сколько эта женщина. И никто не знает больше нее.

Сильвия положила очки на стол рядом с вазой и потерла два крошечных треугольных следа, оставшихся на переносице.

— Скольких она убила? И кто эти люди?

— Похоже, ее жертвами были коллеги, члены исследовательских групп, ассистенты. Сколько? Трое? Пятеро? Полдюжины? — Свитхарт пожал плечами. — Следствие продвигается тяжело. Пять дней назад объект взяли под наблюдение. Мы с тобой знаем, какая нужна ловкость, чтобы собрать все улики в серийном деле, не вызвав подозрений у преступника. Добавь к этому тот факт, что она не использует заурядные, легко выявляемые вещества, вроде мышьяка или цианида. Тела еще нужно эксгумировать, с годами яды распадаются, патологоанатомы не могут ничего толком определить. Вспомни Дональда Харви: его осудили за отравление тридцати девяти человек, а на его счету, по крайней мере, восемьдесят шесть. Мы можем никогда не узнать, скольких она отравила.

— Кто она?

— Ее зовут Кристина Палмер.

— Дочь Филдинга Палмера? — Сильвия явно удивилась.

Свитхарт кивнул.

— Что ты о ней знаешь?

— То же, что и все. Не то в «Тайм», не то в «Ньюсуик» примерно год назад опубликовали небольшую статью о массовых отравлениях рыбой и слухах, что это правительственный заговор с целью сокрытия исследований по биологическому оружию. Основная мысль статьи — «дочь идет по стопам своего знаменитого отца».

Сильвия откинулась на спинку дивана и скрестила ноги, задумчиво покручивая кольцо с бриллиантом и рубином на среднем пальце левой руки.

— Дело непростое. Филдинг Палмер был удивительным человеком. Иммунолог, биолог, один из первых исследователей СПИДа, писатель.

— Ты читала его книгу?

Сильвия кивнула. Филдинг Палмер умер от рака мозга в начале 90-х, на пике славы, почти сразу после публикации своей классической работы — «Жизнь маленьких отражений». Это серия эссе, анализирующих этические проблемы, моральные дилеммы научных исследований конца двадцатого века. Он был писателем-провидцем, предвидевшим все глубинные моральные аспекты и этическую зыбь мира, увязшего в генной терапии, клонировании и биоинженерном создании новых организмов.

Сильвия нахмурилась. Сама мысль о том, что его дочь могла оказаться серийной отравительницей, коробила и шокировала. Эта идея казалась почти непристойной.

Она заметила, что Свитхарт снова смотрит на нее — считывает, собирает информацию, словно некий высокочувствительный биохимический сканер. Хорошо, пусть подождет; она дала ему понять — «перерыв», встала с дивана и направилась к темному дубовому шкафу с мини-баром, присела на корточки, выбрала бутылочку «Столичной», взяла банку тоника из холодильника и пакет «Читос» из ящика стола.

— Присоединишься? — спросила она, наливая водку в шейкер.

— Потом.

Сильвия встряхнула стакан, мелкие пузырьки тоника, казалось, отскакивали от маслянистой водки. Она повернулась, посмотрела на Свитхарта через стакан, — водяная линза увеличила ее левый глаз, — и сказала:

— Красота яда в его невидимости.

— Токсикологическая экспертиза в наши дни сильно усложнилась, — отозвался Свитхарт, — но нераспознаваемые яды найдутся всегда. В определенной дозе даже вода может стать ядом. Нужно четко представлять, что ищешь — постоянно обнаруживают новые организмы, новые вещества. Ты должен знать, что культивировать, что анализировать, как тестировать.

Сильвия вернулась на диван, положила ноги на стол, зубами разорвала пачку чипсов. Она съела полдюжины оранжевых завитушек и бросила пакет на полированную крышку стола.

— Ладно, — она подняла указательный палец. — Почему ты? — средний палец. — Почему я? — безымянный палец, украшенный драгоценными камнями. — Почему именно сейчас?

— У ФБР сложности, их единственная надежда — психологический профиль, потому что свидетелей нет, никаких тайников с ядом в подвале у Палмер не найдено. Все улики косвенные. Психологический профиль может решить две задачи: выявить ее стиль, почерк и проинструктировать следователей насчет допроса. Я их главный консультант, мне дали карт-бланш.

— И я нужна тебе, потому что…

— Адам Райкер.