Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века - Денис Владимирович Хмыров

объясняется та нелюбезность, с которой встретили здесь русских эмигрантов.

Согласно указанию французских властей, всякая связь с берегом была запрещена, корабли были объявлены на карантине. Почти два месяца беженцы провели на кораблях, томясь в ожидании решения своей судьбы… Офицеров обезоружили с самого начала карантина и первое время держали под строгим надзором. Местная тунисская пресса встретила эскадру довольно холодно…

В дальнейшем отношение к русским менялось в лучшую сторону, тем более что их количество уменьшалось с каждым годом[8].

Когда карантин был снят, всем желающим предложили списаться с кораблей и перейти на беженское положение. Таких оказалось около тысячи человек. Один из кораблей, «Георгий Победоносец», был переоборудован в «плавучую гостиницу». Этот старый линейный корабль постройки 1892 г. предварительно подготовили для повседневной жизни нескольких сотен человек, в основном женщин, детей и пожилых людей. Он стоял в канале у самого города, что позволяло его «постояльцам» свободно спускаться на берег. Жизнь этих людей на броненосце в течение почти четырех лет, их школа, церковь, праздники ярко описаны в воспоминаниях Анастасии Ширинской[9]. Первая русская православная церковь была основана именно здесь, а значит, по субботам и воскресеньям здесь собиралась большая часть колонии.

Церковные службы первоначально проходили на специально оборудованной для этих целей палубе линкора «Георгий Победоносец» и в корабельных храмах других судов: линкора «Генерал Алексеев», крейсеров «Кагул» и «Алмаз»[10].

На русских кораблях в Тунис прибыли епископ и 13 православных священников, в том числе главный священник эскадры протоиерей Георгий Спасский. Именно он уже в 1921 г. начал переписку с властями Франции о юридическом оформлении русского православного прихода в Тунисе[11]. Корабельная церковь на «Георгии Победоносце» была в конце октября 1924 г. перенесена в город и размещена в арендованной квартире на улице Анжу. Эта домовая церковь, как и прежняя корабельная, была освящена во имя святого великомученика Георгия Победоносца; она просуществовала до 1938 г.[12]

Стоит сказать несколько слов о Севастопольском Морском корпусе. Он был перевезен в Бизерту со всем оборудованием и учебной базой и в полном составе: 60 преподавателей, 17 офицеров-экстернов, 235 гардемаринов, 110 кадетов, 40 членов команды и 50 членов семей[13]. Это учебное заведение можно с полным правом назвать уникальным.

Обучение было поставлено на таком высоком уровне, что диплом выпускника бизертского Морского корпуса признавался достаточным для поступления в высшие учебные заведения Европы, куда и направлялись в основном кадеты после выпуска…[14]

Первые пять лет корпус размещался на горе Гибер, в трех километрах от Бизерты, в старом военном форте Джебель Кебир.

В одном из помещений форта в том же г. была устроена гарнизонная церковь святого Павла Исповедника – небесного покровителя Санкт-Петербургского Морского корпуса, основанного в XVIII веке… Убранство было взято из корабельного храма линкора «Генерал Алексеев»[15].

Настоятелем церкви служил протоиерей Георгий Александрович Спасский, который входил в состав Временного Высшего Церковного Управления на Юге России (ВВЦУ) и участвовал в первом заседании Управления за границей – 19 ноября 1920 г. на пароходе «Великий князь Александр Михайлович» в порту Константинополя[16].

Морской корпус был ликвидирован по требованию французских властей 25 мая 1925 г., – пишет исследователь. – Тогда же оказалась закрыта и гарнизонная церковь святого Павла Исповедника[17].

Летом 1922 г. французские власти ужесточили требования к военным и морякам… С кораблей был изъят весь боезапас, численность личного состава сократилась до 500–550 человек. К 1923 г. из числа 34 судов эскадры осталось в Бизерте 18 боевых вымпелов… В качестве погашения прежних долгов России французы отдали частным судовладельцам восемь военных кораблей, а также одиннадцать транспортных и торговых судов, ранее входивших в став Черноморского флота[18].

В течение всего периода с 1921 по 1924 г. французы уводили то одно, то другое судно в свои порты. Это негативно сказывалось на моральном духе эмигрантов. Существуют даже сведения о большом числе самоубийств и помешательств на эскадре:

За весну 1921 г. насчитали 6 случаев самоубийства и 8 «случаев умопомешательств»[19].

Существование эскадры как боевой единицы продолжалось вплоть до конца 1924 г., по выражению А. А. Ширинской, «года всех разлук». 29 октября в 17 часов 25 минут последний раз прозвучала команда «Флаг и гюйс спустить». В этот день военно-морской префект Бизерты контр-адмирал Эксельманс, прибывший на эсминец «Дерзкий», объявил собравшимся командирам кораблей и офицерам о признании Францией СССР и прекращении какой-либо поддержки эскадры местными властями. С этого момента все русские моряки и гражданские лица переводились на берег и становились беженцами, а на кораблях выставлялись французские караулы[20].

В 1930 г. французы приступили к демонтажу оставшихся судов. «В 1936 г. был передан на слом последний русский корабль – линкор „Генерал Алексеев“»[21].

Часть русской общины перебралась из Бизерты в Тунис. Там в доме № 60 на улице Сельер, бесплатно предоставленном М. Баккушем, в 1922 г. было оборудовано помещение для церкви, освященной во имя Воскресения Христова. Сюда доставили иконостас с крейсера «Кагул», церковную утварь и иконы из корабельных храмов[22].

По словам историков, эскадра являлась системообразующим фактором жизни русских в Тунисе до середины 20-х гг.[23] Вместе с нею закончился важный этап жизни русских эмигрантов. В середине 1920-х гг. большая часть прибывших с эскадрой военных покинули страну. Согласно переписи 1926 г., «общее число русских в Тунисе составило 876 человек, из них 700 взрослых (500 мужчин и 200 женщин)»[24].

В начале 1930-х гг., после гибели почти всех кораблей, у русских морских офицеров зародилась мысль построить в Бизерте православный храм, который был бы одновременно и памятником Черноморской эскадре —

последнему военно-морскому соединению Российской империи под Андреевским флагом, благодаря которому в дни крымской катастрофы десятки тысяч русских беженцев спасли свои жизни[25].

Доклады по неотложным церковным делам поступали в Канцелярию Архиерейского Синода буквально со всего мира. Только за четыре месяца 1922 года были заслушаны рапорты священников с Кипра, Афона, из Египта, Польши, Болгарии, Румынии, Латвии, Литвы, Китая. Первые сведения о Бизерте появляются в Журналах заседаний Архиерейского Синода во второй половине 1920-х годов. В мае 1926 года (в журнале ошибочно 1925 год, вписано от руки), откликаясь на просьбу об оказании материальной помощи русской православной церкви в Бизерте, Архиерейский Синод постановил выдавать из синодальных сумм по 100 фр. фр. в месяц в течение 6 месяцев, начиная с 1 /14 июня[26]. В сентябре ктитор