В предчувствии апокалипсиса - Валерий Сдобняков

К сожалению, в отличие от знаменитого «Азовского сидения» донских казаков в турецкой крепости Азов в 1637–1642 годы, доблестный героизм защитников маленького деревянного острога на Амуре в 1685 году и с лета 1686 по весну 1687 годов до сих пор не получил широкой известности в стране и незаслуженно забыт.

Как раз первый боевой эпизод действий сибирских казаков по защите Албазина особенно интересен и преподносится официальной историей слишком невыразительно упрощённо:

«В 1685 г. крупный китайский отряд подступил к Албазину. Его гарнизон во главе с воеводой Толбузиным после недолгого сопротивления сдался на условия свободного выхода. Китайцы разрушили этот оплот российского присутствия на Амуре, а затем покинули район…»

Казаки как раз не сдались, а добровольно покинули острог при оружии, в боевом порядке и со знамёнами. И произошло это, то есть такая суровая торжественность выхода защитников из острога, совсем не случайно. Интригующие подробности всех обстоятельств той яркой страницы военной истории Отечества как раз и рассказал В. П. Полеванов, до этого глубоко и всесторонне изучивший, как губернатор и учёный, реальную, а не представляемую кем-то препарированную историю края.

Благородной инициативой Владимира Павловича в городе Благовещенске, был установлен красивый памятник выше упомянутому выдающемуся предшественнику и рачительному хозяину Восточной Сибири, русскому князю-патриоту Н. Н. Муравьёву-Амурскому, всемерно укреплявшему наше присутствие на Российской окраине с закреплением его выгодными двусторонними договорами Русской Империи с Китаем, значение которых не утрачено и поныне.

А между тем галерея интересных встреч Валерия Викторовича всё росла и росла, чему способствовал редкий по уровню и лицам довольно обширный круг личного общения автора. Достаточно сказать, что он вбирал в себя государственных и политических деятелей, учёных, писателей, военачальников и даже видных иерархов Русской Православной Церкви, один из которых как раз и стал ныне её Предстоятелем, Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом (Гундяевым).

Нельзя не отдать должное чуткой продуманности бесед, их стройности и избирательности. Автор как бы пытается по возможности максимально охватить ими многие сферы культурной и хозяйственной жизни страны, а также её прошлого и настоящего. Но главным в любой из таких бесед всё же всегда оставался сам герой со своим внутренним миром, впечатляющим багажом накопленных знаний и личного опыта, независимым мнением и абсолютно самостоятельными и предельно аргументированными суждениями по самым разным злободневным вопросам времени.

Они – это искушённый известностью и славой мудрый писатель и редактор журнала «Слово» А. В. Ларионов; старейший советский поэт и кавалер государственных наград, прекрасный знаток глубинных взаимоотношений в литературных кругах двух столиц О. Н. Шестинский; его отчаянно смелый в обличениях многих неправд жизни, младший питерский собрат В. И. Шемшученко; всегда ровный и невозмутимо сдержанный кладезь неисчерпаемых исторических и литературоведческих знаний, профессор А. А. Парпара; выросший как крупный инженер в обстановке извечной строгой секретности советского авиастроения, Лауреат Государственной Премии СССР Н. С. Николаев; самобытный художник и крупный общественный деятель В. Г. Калинин и его нижегородский коллега К. И. Шихов… – вроде бы во многом не похожи друг на друга внешне и по характеру, но всех их роднит искреннее служение делу, стране, людям.

Быстрый читательский успех и признание бесед, которые тут же перерастали границы литературного жанра и становились документом русской жизни и эпохи, обуславливался не только выдающимися личностями большинства героев автора. Он в немалой степени обязан незаурядному мастерству самого, теперь уже тоже давно маститого, писателя, редактора и журналиста В. В. Сдобнякова, его необыкновенной способности расположить к себе собеседника и незаметно заставить максимально полно раскрыться, чтобы потом дотошно и не спеша докапываться до самого интересного, до сути. Умело вести длинную тонкую нить разговора, не давая ей ни оборваться, ни ослабнуть.

Немаловажную роль здесь играло и неизменно выявлявшееся родство душ. Некое невидимое глазу единение автора и собеседника, спаянных между собой одной общей болью, переживанием и огромной любовью к своей великой и многострадальной Отчизне. Они, пожалуй, и являлись всегда причиной той, присущей автору, избирательности во всём, о которой упомянуто выше.

С Олегом Николаевичем Шестинским Валерия Викторовича, в отличие от многих других, связывали годы тёплой человеческой дружбы, которая подкреплялась постоянной и живой перепиской двух писателей. Большая разница в возрасте нисколько не мешала их регулярному, правда, больше заочному общению. Она лишь рождала трогательную заботливость и отеческое внимание старшего – О. Н. Шестинского к младшему – В. В. Сдобнякову. Зато в любимой области, в литературе, возраст обоих почти уравнивался, нисколько не мешая глубоко и заинтересованно вникать в её творческие и теоретические проблемы. Плодотворное общение именитого столичного писателя и его одарённого нижегородского коллеги послужило в последующем изданию интересной книги их переписки «Яблоки русского сада» (2010), к которой Валерия Викторовича, как и в данном случае, тоже пришлось настойчиво подталкивать и чуть ли не принуждать, что как непозволительный метод всё же оправдало себя. Она была сразу же замечена читателем, по достоинству оценена им и очень скоро разошлась по всей России, а также ближнему и дальнему зарубежью.

По мере быстрого накопления бесед становилось ясно, что очевидная важность полученного материала, конечно же, требует собрать их в отдельную книгу, которой, к тому же, вряд ли найдётся подходящий аналог в литературе. Однако в этом ещё, как сказано выше, пришлось долго и настойчиво убеждать автора, который как всегда по личной скромности искренне боялся переоценить свой труд. И вот после преодоления всех колебаний и сомнений замечательная книга увидела свет для пополнения собой сокровищницы современной литературы. Думается, что она, как и всё настоящее, обречена на долгую и счастливую судьбу.

Солнечный апрельский день. Остатки снега по обочинам и полям «доедает» ранняя в этом году весна. Но здесь, на даче у писателя Юрия Васильевича Бондарева, в теньке под высокими елями да у широких стволов берёз снег лежит ещё сугробисто. Хотя и он поприжат к земле. Не долго ему осталось сопротивляться наступающему теплу.

В просторном, светлом кабинете писателя среди книг, картин, фотографий по-домашнему уютно. Пока Юрий Васильевич на своём аккуратно прибранном письменном столе всё-таки разбирает какие-то бумаги, я оглядываюсь вокруг, привыкаю к обстановке. Оттого, что комнату заливает полуденное солнце, выглядит она весело, празднично. А может быть, это моё внутреннее состояние так меня «веселит». Ведь я сижу в кресле меж тех самых стен, в пространстве между которыми и были написаны «Берег», «Выбор», «Игра», «Искушение»… – романы, которые в 70–80-е годы прошедшего века взбудоражили всю страну. Их читали, по ним ставили спектакли, снимали фильмы. Сколько же здесь, в этом кабинете, было передумано. Сколько принято непростых решений и пережито творческих озарений.