Невеста на полчаса - Дора Коуст

Пробурчав что-то невразумительное о кровавых мужчинах и гордых женщинах, я потопала в ванную, чтобы смыть с себя липкие ощущения кошмара. Нет, спустя двенадцать лет я воспринимала его спокойно, не кричала, не билась под одеялом, больше не вздрагивала, но этот взгляд все равно будто оставлял на мне свою невидимую метку. И каждый раз я терла кожу губкой до покраснения, каждый раз закрывала веки и убеждала себя в том, что ничего этого никогда не было. Я это придумала. Всего лишь плод моего воображения.

Самое интересное, что, просыпаясь, я никогда не помнила лиц. Было стойкое убеждение, что со мной там в роли служанки присутствовала тетя Настя. Что я видела мать, отца, но вспомнить их лица я не могла. Как не могла вспомнить и лицо своего ночного кошмара. Только его глаза и врезались в мою память – черные, обжигающие, – а больше ничего.

В своем сне я никогда не росла. Судя по всему, мне было около шести лет, если брать во внимание рост и то, как возвышались надо мной другие, но я не чувствовала ту себя. Раньше действительно была в этом кошмаре испуганным ребенком, но с годами бояться устала. Просто ждала окончания, потому что знала: оно обязательно наступит.

Поначалу я ненавидела того окровавленного мужчину. Винила его в том, что осталась без родителей. Верила, будто именно он лишил меня семьи, а теперь относилась к нему, как и ко всему происходящему, с любопытством. Несколько раз пробовала что-либо изменить в своем сне. Даже порывалась навстречу к этому злодею, но сон всегда оставался неизменным. Неужели обида на родителей настолько сильна?

Нет, я давно простила их. Отпустила горечь одиночества, потому что в моей жизни было не все так плохо. Скорее уж наоборот. У меня была семья: тетя Настя, ее муж и двое их сыновей. Прекрасные друзья, учеба и даже парень – все в моей жизни было нормально, но никогда не пропадало ощущение, будто мне чего-то не хватает. Словно для полного счастья должно быть что-то еще.

– Дарини, ты уже встала? – услышала я громкий голос тети, когда вернулась обратно в комнату, готовая к новым свершениям.

От этого странного прозвища я вновь поморщилась. Нет, звали меня совсем не так. Сколько себя помню, я всегда была Дарьей, да и в паспорте у меня красуется именно это имя, но тетя с упорством бульдозера изо дня в день всегда называла меня Дарини. Говорила, что с какого-то древнего языка это слово переводится как золото мира. Золотом я не была, учитывая совсем не сахарный характер, но тетю это волновало мало.

– Встала! – крикнула я в ответ, разыскивая в шкафу свои джинсы.

Найти пропажу было почти нереально, потому что небольшой шкаф-купе представлял собой кладбище из моих вещей. И вот не то чтобы я была такой неряхой, просто имелась у меня дурная привычка складывать вещи, которые я обязательно надену в ближайшее время, на полку вниз. Собственно, ближайшее время было понятием относительным и растяжимым. Даже на месяц могло растягиваться – то есть до тех пор, пока тетя не нагрянет в мою комнату и не начнет наводить в ней свои порядки, чтобы призвать меня к совести, которая иногда все-таки проклевывалась.

– Поторопись, там Аркадий за тобой уже приехал, – услышала я из-за двери.

Аркашка стал моим парнем совсем недавно. Еще и двух недель не прошло, как из друзей и бывших одноклассников мы превратились в пару. Сама не поняла, как это случилось. Просто он вдруг стал заезжать за мной по утрам, чтобы отвезти в институт, забирал оттуда, частенько оставался в гостях. Тетя строго следила за тем, чтобы мы соблюдали все приличия, но буквально на днях Аркашка уговорил ее отпустить меня вместе с нашими друзьями в поход. Бродить мы собирались по ближайшему к городу лесу, чтобы заночевать там же в палатках. Костер, шашлыки и гитара – что может быть лучше?

– Я ушла! – быстро покидала я вещи в рюкзак, собираясь вылететь в коридор.

Но уже у входной двери меня нагнал строгий оклик:

– Стоять! Пока не позавтракаешь, никуда не пойдешь, – заявила тетка безапелляционно.

Пришлось плестись на кухню, где уже разместилось все честное семейство. Мой тяжелый вздох проигнорировали, а едва я села за стол, тетя тут же принялась убирать мои волосы в элегантную прическу, которую я неизменно разбирала, как только усаживалась к Аркашке в машину. Ну нервировали меня все эти шишечки, выпущенные локоны и ракушки. Вот такая я неправильная девушка.

– Дарини, ты снова в джинсах? Сколько раз тебе можно говорить, что это не одежда для приличной леди? – покачала тетка головой, всем своим видом выказывая неодобрение.

– Настя, не приставай к девочке. Что она, по-твоему, по лесу должна в платье щеголять? – заступился за меня дядя, потрепав пацанят-десятилеток по вихрастым челкам.

– Ну, хоть локти-то со стола убери… – вздохнула женщина, ожидая, пока ее муж наполнит нам чашки чаем.

Еда в нашем доме была отдельным культом и бзиком. Правила этикета каждый из нас знал назубок, а если у тетки было плохое настроение, то и выполнял все неукоснительно. Например, напитки мог разливать только дядя, а если его не было, эта роль доставалась старшему из близнецов – Максиму.

Есть из одной тарелки нельзя было никому, а блюда, например, в обед подавались в определенной последовательности. И обязательно, обязательно светская беседа о погоде, политике, последних новостях и мире. В общем, наша семейка отличилась особыми причудами. Хотя… Наши тараканы определенно были веселее, чем у соседей-экстремалов.

– Все, я ушуршала! – мгновенно проглотила я кашу и залпом допила остатки чая.

– Дарини! – возмутилась тетя, но из кухни я уже вышла.

Она нагнала меня, едва я открыла входную дверь. Просто схватила за шкирку, как нерадивого ребенка, и вручила мне чемоданчик с аптечкой и запакованную сорочку. Ну я же говорила, что семья у нас немного того? Так вот сорочка была белой, как снег, и длинной, как простынь. Видимо, я должна была спать в ней в лесу, но что-то мне подсказывало, что она так и останется нераспакованной.

С аптечкой дела обстояли и того интереснее. В чемоданчике можно было отыскать абсолютно все, от бинта до ваты. И даже лоперамид с пургеном имелись, прости господи. Но Аркашка всегда брал оттуда сироп от кашля на спирту, а я пользовалась разве что зеленкой да пластырями. Ну казалось моей тетке, что меня на каждом шагу поджидают опасности. От гиперопеки еще никто не умирал. По крайней мере, я на это надеюсь.

– А это мне зачем? – простонала я, когда на мою шею перекочевал небольшой, потертый от времени кругляш на цепочке.

– Часы! – нравоучительным тоном заметила тетка и вдруг прижала меня к себе так, что у меня даже ребра заныли.

– Если что, в лес обычно компас берут, – проворчала я, но все равно коротко поцеловала женщину в пухлую щеку, чтобы тут же сбежать за дверь. Просто я никогда не умела прощаться. А уж если тебя еще и собирают каждый раз как на войну…

До ближайшего леса мы добирались на двух машинах. Дальше идти предстояло пешком и почти до самой ночи, но никто не жаловался. Наоборот, в этом и был смысл поездки. Если в будущем ты собираешься стать биологом, то лес для тебя что-то сродни живой лаборатории. Правда, я пока еще не определилась, что мне ближе: зоология или ботаника. С одной стороны, мне было интересно разрезать лягушек и изучать их внутренний мир, а с другой – сидеть за микроскопом часами и пытаться вырастить цветущую клумбу прямо на дереве тоже любопытно.